Первое брачное утро. Первое брачное утро Рассказ о первой ночи любви
Вышла замуж англичанка за француза. В первую брачную ночь муж заходит к молодой жене обнаженный. Та кутается в одеяло и говорит:
- А у нас принято в первую брачную ночь заходить в комнату к жене во фраке.
- А у нас принято во фраках ходить только на премьеры!
Аллочка, ты таки вышла замуж?! Ну и шо ты скажешь за первую брачную ночь?
- Та! Всю ночь меняла фамилию в социальных сетях…
Парень решился жениться, скромный был очень, приходит к пацанам и спрашивает:
- Друзья, я вот женюсь, что в первую брачную ночь делать, как вести себя?
- Да ты не волнуйся, делай все то что и она! И все отлично будет!
Наступила первая брачная ночь, жена не видит от мужа инициативы, все на себя взяла, разделась и он следом, в кровать легла и он, лежат вдвоем, она ноги раздвинула, привлечь пытается, и он тоже самое, молчат. . . .
- Дорогая, ну что дальше?
- Подождем, может нас кто-нибудь тр@хнет. .
В наше время первая брачная ночь теперь выглядит так: сидит девушка всю ночь за компом и меняет фамилию в профилях...
Первая брачная ночь.
Муж гладит жену по животу и говорит:
- Это моё поле, здесь я посажу картошку, - и уснул.
На вторую ночь гладит по спине и говорит:
- Тут я посажу капусту, - и уснул.
На третью ночь жена ему говорит:
- Слышь, фермер, если сегодня ночью морковку не посадишь, то я поле в аренду сдам!
Что такое первая брачная ночь по сравнению с первой внебрачной!
Ты, говорят, на дочери режиссера женился.
- Да.
- Ну и как?
- В первую брачную ночь пришлось делать 10 дублей.
Самая распространённая фраза в первую брачную ночь:
- Всего 500 рублей?! А ещё друзья называются!
Молодожены перед свадьбой. Невеста краснеет и просит жениха:
- Милый, ты знаешь, я еще девушка, не знаю что да как, боюсь, будь пожалуйста со мною поласковей в первую брачную ночь.
Жених гордо заверяет ее:
- Не переживай, я все сделаю как надо, не бойся! Ну сначала будет немного больно, а потом уж я постараюсь и сделаю тебе приятно!
И вот брачная ночь, жених пыхтит, потеет и старается на ней, невеста же спокойно смотрит за его потугами. Потом спрашивает:
- А когда больно-то будет?
Жених, сквозь зубы:
- А вот щас кончу - и по еб@лу получишь!!!
Первая брачная ночь.
- Милая, - сознается молодожен, - я хочу быть честным: ты у меня не первая....
- Я тоже хочу быть честной: я тебе не верю!
Если в первую брачную ночь молодая жена оказалась не девственницей, то
по закону гор именно её вывешивают на забор вместо простыни.
Что нужно сделать новоиспечённой, современной молодой семейной паре в первую брачную ночь, чтобы не испачкать простыню?
- Вымыть ноги.
Ну и как твоя первая брачная ночь прошла?
- Да так себе. Возмущен просто. Невеста оказалась совсем неопытная!
Выяснил в первую брачную ночь, что жена - девственница. Смущает только то, что это у неё второй брак!
Молодожены…
Первая брачная ночь…
Муж берет невесту наполняет полную ванну и топит ее… И ни какого ceкca!!! И так четыре ночи…
Жена испуганная звонит маме…
- Мама что такое!!! с мужем четвертую ночь пoтрaxaться не можем… Все набирает полную ванну и топит меня…
Мать невестки…
- Ты потерпи дочка, он же шиномонтажник, дырку наверное ищет!!!
Первая брачная ночь. Сапожник:
- Вам не жмет?
Врач:
- Вам не больно?
Часовщик:
- Сами ковырялись, или давали кому?
Блондинка - подруге:
- Когда в первую брачную ночь муж потребовал мин@т - я, как Штирлиц, оказалась на грани провала: чуть было не заявила, что мин@т я даже шефу не делаю.
Мужик после своей свадьбы приходит на работу. Сослуживцы:
- Ну и как первая брачная ночь?
- Не помню! Я сознание потерял уже после того, как она ресницы отклеила...
Поженились фотомодели: парень и девушка.
Первая брачная ночь. Они лежат в постели 10, 20...., 40 минут.
Потом парень не выдерживает и говорит:
- Я чет не понял, нас будет сегодня кто-нибудь тр@хать или нет?
Первая брачная ночь.
Жених достаёт свой инструмент, а он зелёного цвета. Невеста засмеялась: "А чего это он у тебя зелёный?"
Жених бьёт невесту по лицу: "А где это ты другой видела?"
Семидесятилений граф взял в жены молодую фотомодель. Первая брачная ночь. Молодые в постели. Старикан достает из-под одеяла руку и показывает супруге три пальца. Модель в предвкушении восклицает:
- Что всего три раза?!
- Да нет выбирай каким!
Первая брачная ночь, муж морально готовит жену:
- Дорогая, сейчас будет немного больно, а потом приятно...
Через час новобрачная интересуется:
- А когда же будет больно?
- А вот сейчас кончу и по морде дам!
Первая брачная ночь. Жених ведет невесту в спальню.
- Ты знаешь, дорогая, это хорошо, что ты не отдалась
мне до свадьбы. Я должен признаться, иначе, я бы,
пожалуй, на тебе не женился.
- А то я не знала?! Сколько уже мужиков меня так кидануло.
пока я не сообразила, в чем тут дело.
Женился старик на молодой девушке. Настала первая брачная ночь. Сидят они, значит, на кровати. Муж спрашивает:
- Что делать надо, знаешь?
Жена:
- Неа...
- И мать не объясняла?
- Неа...
- И подруги не делились?
- Неа...
- И по телевизору не видела?
- Неа...
- Эх, вот и я забыл!
Женился пожилой преподаватель на молодой студентке и в первую брачную ночь спрашивает:
- Леночка, у тебя мальчики были?
- Нет.
- Леночка, а тебе мама ничего не рассказывала?
- Нет.
- А подружки?
- Нет.
- А в книжках ты ничего не читала?
- Нет.
- Вот беда-то, и я все позабыл,
Через десять лет после свадьбы жена спрашивает мужа:
- О чем ты думал в первую брачную ночь, милый?
- Что буду тр@хать тебя, пока ты не чокнешься. Возбужденная жена ложится на диван и раздвигает ноги.
- А сейчас что ты думаешь?
- Я думаю, что мне это удалось.
Первая брачная ночь. Выясняется, что молодая уже невинность утратила. Супруг сидит печальный, а потом спрашивает:
- А что, тебе совсем не хотелось выйти замуж девушкой?
- Конечно хотелось, милый. Я уж старалась, старалась, но в одиннадцать лет же не регистрируют.
Первая брачная ночь...Только молодые легли в постель, настойчивый звонок в дверь.
Жених, матерясь, идет в прихожую и открывает дверь.
В квартиру ни слова ни говоря заходят два мужика с гробом на плечах, обходят супружеское ложе и - на выход. Жених:
- Не понял!! Что за херня?
- Извини, братан! В подьезде не развернуться!!
Современную брачную ночь я представляю себе так: сидит баба и судорожно меняет фамилию в профилях.
Задумал как-то раз 80-тилетний дед взять себе в жены 75-тилетнюю бабку. И взял.
Первая брачная ночь. Двое "молодых" в кровати. Дед берет бабу за руку и засыпает.
Так повторяется весь медовый месяц.
Через вышеупомянутый месяц дед снова пытается ухватиться за бабкину руку, а та ее выдергивает со словами:
- Сегодня не хочу. Голова болит.
Жена попросила помочь ей постельное белье поменять.
Заправляем. Жена:
- А ты узнаешь это белье?
- Нет, - отвечаю, - а должен?
- Это белье, на котором мы спали в нашу первую брачную ночь!
- Да? Не помню...
Верчу во все стороны пододеяльник, пытаясь понять, как в него одеяло запихивать, в сердцах кричу:
- Блин, где тут дырка?!
Жена, невозмутимо:
- Вот-вот... Ты и вопросы те же самые задаешь...
Старый лорд женился на молодой жене. В первую брачную ночь у него ничего не получается. И он просит дворецкого подержать подсвечник. Всё равно ничего не получается. Тогда он просит дворецкого занять его место, а сам держит подсвечник. У дворецкого всё получается, молодая жена в экстазе.
Старый лорд говорит дворецкому:
- Вот что значит правильно держать подсвечник, Бэрримор...
Естественно, мы переспали в первую же ночь. Так всегда бывает в серьезных отношениях.
Дорогая, ты помнишь нашу первую ночь?
- А, по-твоему, я могу забыть этот ужас?
Молодожёны рассказывают:
- Брачная ночь была - УХ!
Вся квартира ходуном ходила.
- И кто же первым сказал: "Хватит, не могу больше!"?
- Сосед...
Конец года. Мужик собирается нести декларацию в налоговую службу. Думает: "Оденусь в грязную одежду - подумают, что работаю с утра до вечера, море денег. Оденусь в костюм - точно есть деньги. "
Пошел у жены спросить, а она ему:
- Давай я тебе лучше историю расскажу. Когда я выходила за тебя замуж, я спросила у мамы, какую ночную пижаму одеть в первую брачную ночь: простую или шелковую. А мама мне ответила: "Какую ни одень, доченька, все равно вы**ут. "
Молодожёны рассказывают:
- Брачная ночь была - закачаешься! Вся квартира ходуном ходила!
- И кто же первый сказал: "Хватит, больше не могу! "?
- Сосед за стенкой...
Конец года. Мужик собирается нести декларацию в налоговую службу.
Думает: "Оденусь в грязную одежду - подумают, что работаю с утра до вечера, море денег. Оденусь в костюм - точно есть денги." Пошел у жены спросить, а она ему:
- Давай я тебе лучше историю раскажу. Когда я выходила за тебя замуж, я спросила у мамы, какую начную пижаму одеть в первую брачную ночь: простую или шелковую. А мама мне ответила: "Какую ни одень, доченька, все равно выебут."
Жили-были два брата-близнеца.
Один все еще был девственник, а второй гулял
направо и налево. И вот они решили поженится в один день.
Во время свадьбы брат-гуляка решил пошутить над
братом-девственникоми вызвал его на соревнование - кто в первую
брачную ночь больше палок кинет, тот и выиграл.
Тот согласился. И вот искушенный брат кидает первую палку.
Ставит на стене палочку, потом кидает вторую и ставит еще одну
черточку, с трудом кидает третью палку, ставит на стене отметку
и в изнемозжении засыпает. Утром его будит брат и спрашивает
сколько, мол, у тебя. Тот с трудом показывает на стену.
Tот видит там три черточки (III) и вздыхает:
- Сто одиннадцать. Ты выиграл. У тебя на четыре больше.
Помните, в детстве когда оставались в гостях на ночь, на вторую ночь чувствуешь себя чужим и хочешь к мамочке? Так вот, замужем та же фигня.
В первую брaчную ночь новоиспеченный муж спрaшивaет у жены:
- Дорогaя, скaжи мне откровенно, я первый мужчинa, который спит с тобой?
- Ну, если ты собирaешься спaть - то дa!
Не каждый решится описать первую брачную ночь.
Сразу, после неё, останавливают от написания чувства, либо переполнявшие человека, до такой степени, что не до описания, либо горького разочарования, что уже не только описать, а вспоминать стыдно.
Однажды, забегавшая ко мне, перед дальней дорогой женщина, на чашку чая, забыла ненароком свой дневник. Убирая квартиру, попалась мне в руки эта тетрадь, с обгоревшими краями, пожелтевшими листами, и я вначале, приняв её за свои черновики, села пролистать, но сразу же натолкнулась взглядом на надпись, «Первая брачная ночь». Ну, не мне Вам рассказывать, читатель, как я была заинтригована. Особенно, если твоя первая брачная ночь так далека от действительности. Как человек воспитанный (думалось мне) отложила тетрадь и решила закончить уборку, размышляя тем временем, тетрадь забыта гостьей не случайно? А что если ей хотелось мне рассказать, да не хватило мужества. Быть может там что-то интересное? А если и так, то начать читать с начала, или только о первой брачной ночи? Сомнения истерзали меня, руки горели, мысли путались, а тут то и позвонила хозяйка дневника, сказав, «Я забыла тетрадь у тебя, возможно уже никогда не вернусь за ней» (Она уезжала в другую страну), ты можешь её выбросить, хранить не обязательно. Тебе, интересующемуся неординарными случаями человеку, наверно интересно почитать. Я пожелала ей всего наилучшего и взяла в руки тетрадь. Но как и первая брачная ночь, которая окружена тайнами, которая тонет в воображении, которую мы предвкушаем, и естественно мечтаем о ней, ждём и боимся, не приносит желаемых ощущений. Так и дневник немного разочаровал меня. И я прошу заранее извинения у тебя, мой долгожданный читатель, если и тебя разочарует это описание бедной девушки.
Май. Евдокия, а попросту Дуся, моя коллега по работе. Я встретила её утром, что бы вместе идти на работу и по дороге, отводя глаза, она рассказала о своём секрете. Ой, как было интересно слушать. Они (т.е. Евдокия и Владимир) встретились месяц назад, и у них «ЭТО» уже было, что ей трудно идти, что между ног чувствует она, словно там что-то забыли. Я немного расстроилась. Мы дружим с юношей уже три года и у нас кроме поцелуев до утра, ни чего не происходит, да и я хочу подарить себя ему в эту первую ночь, невинной. А Дуся идёт гордая собой и взволнованная своей исключительностью, трёт коленками. Я её спрашиваю:
«А зачем ты так касаешься коленка об коленку?»
А она мне: «Ребята думают тогда, что идёт девушка невинная».
«Но ведь ты уже не невинная!» спросила, я её с отчаяньем, потому что не могла ходить так, и волновалась, что же обо мне теперь думают все, знающие об этом. А она не задумываясь, ответила
«Но ведь я ещё не замужем» Логика!
Июнь. Дуся бледнеет и часто выбегает в туалет.
Сегодня вечером мы удалились с милым на опустевший рынок. Широкие скамьи, на которых можно сидеть, болтая ногами. Я ела сухофрукты, которые получала вместо конфет, потому что любила их. Целовались. От некоторых поцелуев замирало сердце, и частица, какой то необъяснимой тоски ли, смешанной с желанием и болью, падало в рассказанное Дусей место. Было приятно и захотелось целоваться ещё, но я боялась, что ситуация выйдет из-под контроля. Стала рассказывать о прочитанных ранее замечательных людях, болтая ногами и вдруг при очередном взмахе ….. Я чуть не сгорела со стыда, моля, что бы без запаха хотя бы. Ах, эти сухофрукты! И как нарочно тихо, или уши заложило! А он, заглядывая в глаза, спрашивает:
«А дальше?»
спросил он, словно ничего не слышал и чмокнул в щеку. Стала рассказывать дальше, путаясь, отвлекала мысль, слышал или нет? Пришла мама с хворостиной. Думала, что между нами что-то происходит, но, увидев нас невинно болтающими и сидящими в обнимку, успокоилась, сказав 4 утра уже, пора расходиться. И как это время с ним летит быстро?
Август. Сгорая от стыда, отменяла свидания. Он переживал, спрашивал, что случилось. Но вот мы и вместе. Опять на рыночных скамьях. Бабье лето. Жарко. Лёгкое платье. Положив, голову ему на колени, проваливаюсь в ожидание. Глаза устремлены в небо. Молчим. Уютно, хорошо. Его вздрагивающие пальцы касаются волос. И убаюканная, кажется, засыпаю. И сквозь сон чувствую, или снится, как его рука легко приподнимает крепдешиновый подол платья. Невесомая ткань сдвигается и скользит по ногам. Его рука касается легким движением трусиков. Сердце, словно падает ему под руку, пытаясь защитить. Пульсирует там, под его рукой. А там, где должно бы быть сердце, необъяснимая радость. Вожусь.Его рука вернулась к голове. Встаю и, поцеловавшись, едва прикоснувшись, боясь спугнуть это новое чувство, возвращаемся домой. У дома задерживаемся в долгом поцелуе. Мама подходит ко мне засыпающей, пытаясь погладить по голове, но теперь прикосновения её рук впервые неприятны.
Сентябрь. На работе листаю журнал здоровье. Статья о первой брачной ночи. Интересуюсь, читала ли коллега Евдокия. Она бледна. Живот виден, а парень не женится и избегает. Каждый вечер со слезами взывает его к совести. Мне она не отвечает, только плачет. Читаю сама. Оказывается, бывает, что мужчина и не может в первую ночь ничего от волнения и что невеста, желательно бы не подала виду, что недовольна.
Прочла, но не верила, что это случится со мной. Спросила невесту брата, а как у них происходило. Глаза её чисто голубые наполнились слезами вызванные нежностью, и она сказала, что у них это произошло так быстро, что она опомниться не успела? Наверно я была хорошей слушательницей, если она раскрыла свой секрет. Или ей хотелось вспомнить ещё раз его, своего жениха и моего брата (брат был в армии и писал ей, что устал пришивать пуговицы на солдатских брюках, как только о ней вспомнит) потому что соскучилась.С порозовевшими щеками, с таинственным взглядом, смотрящим во внутрь души своей, она сказала, что встречалась со многими парнями, но никогда не было так, как с моим братом.
«А как с ним?» спросила я замирая.
«О! Нет слов в русском словаре, что бы описать ощущения, когда его рука коснулась груди»
«А как произошло?»
«Он ласкал, а ты знаешь, что я жила тогда на квартире и хозяева спали. Они мне и твоему брату доверяли, но и мы шептались тихонько. Он и шепчет, разреши спрятать кончик только. Я думала, спрячет и успокоится, а потом поняла, прикусив подушку, что всё свершилось».
«А было приятно или больно?» не унималась я.
«И приятно и больно. Но так до утра. Всю ночь»
«А я читала, что можно и лучше два раза в неделю»
«Много читаешь. Не верь всему, что там пишут врачи. Они не всё знают, добавила она с вызовом, уличая врачей, писавших в журнал «Здоровье».
Попытки вызнать что-нибудь у замужних женщин, оказались без успешными, они хранили свои тайны, и я решила поторопить жениха со свадьбой, приурочив её к приезду брата из армии на побывку. Его невеста Аня, была чрезвычайно довольна моему предложению, расписаться в один день, потому что служить ему оставалось ещё целый год, а ждать, будучи женой, гораздо приятнее. Так мне казалось.
Декабрь. 31 декабря ЗАГС работает до обеда. Ждём своей очереди. И вот мы с братом, рождённые в один день, двое довольные и весёлые, и наши партнёры грустные, а Аня, даже всплакнувшая не раз, подошли к заветному столу в ЗАГСЕ, что бы расписаться. Свидетели мы же. Свадьба вечером одна на двоих, но приглашенные с моей стороны, две одноклассницы, коллеги с работы и друзья Мужа. Слово муж завораживает, тем приятнее ожидание первой брачной ночи. Статья, добросовестно прочитанная о ней, гласила, не пить спиртного, а уж если и выпили жених с невестой, то воздержаться от близости. Вечер близился к концу, когда коллеги внесли свой подарок, стиральную машинку. Воздержаться оказалось делом непредвиденно лёгким. На нашей свадебной кровати уснула мать мужа, моя посапывала на своей, а мы сидели на двух стульях, тесно обнявшись, всю ночь.
«Если много лет, спустя, представится случай, рассказать о нашей первой ночи, нам никто не поверит, что мы сохранили нашу невинность» шутил жених, вернее муж, крепче прижимая к себе. Утро началось с шуток над нами. Я завидовала брату, они сбежали с вечера раньше всех к ней домой, Побывка всего несколько дней и они наслаждались одиночеством. А я, в окружении двух матерей, сестры жениха. Они не покинули нас ни на минутку, заставляя острее ощущать каждое прикосновение, чем утомили несказанно и к вечеру этого дня, когда ушла к 11 вечера его мать и сестра, а моя заснула, вошли мы в комнату без двери и, наконец-то замерли в объятьях. Вот эту то ночь я и считаю первой брачной ночью.
Первое января, начало нового года, новая веха моей жизни, первая брачная ночь. Обнявшись, мы, к своему удивлению заснули. Но сон был коротким. Я проснулась от прикосновений к запретным ранее местам. Муж, волнуясь, дрожащими пальцами изучал моё тело. Любое прикосновение возносило над кроватью. Кульминация не наступала. Мы слишком долго дружили, бродя до рассвета за руку, что бы теперь торопиться. К логическому концу он шёл медленно, наслаждаясь. Так оправдывала я его не торопливость, не настойчивость. Но вот я почувствовала на животе и по ногам сперму и, вскочив с постели, побежала смывать это неприятное, скользящее. Когда я вернулась, муж спал, или сделал вид, что спал. Статья, прочитанная ранее, помогла советом, утром не обнаружить разочарования. Утро началось прозаично. Прибежала его мать и пригласила своего сына к столу, естественно, выпить с утра. Вечером или вернее ночью повторилась та же история, обмазанные ноги, мытьё промежностей холодной водой. На третий день он сидел с утра, обняв ведро, изрыгая излишества выпитого. Пришёл друг и сказал ему, что водкой он усугубит это недоразумение. Близость не доставляла удовольствия, и я зачитала мужу, что брак сохраняется лучше, если муж и жена встречаются реже, например два раза в неделю. Выделили дни любви, и стала спать спокойно. Журнал «Здоровье» отнёс мою холодность к признакам фригидности. С тем я и жила, пока не узнала, что бывает иначе. Помог случай. Пришёл брат, попросил поговорить с Аней, она хочет разойтись. Иду к Анне. Спрашиваю, не отвечает. Отводит взгляд. Уговариваю, хвалю брата, выставляя его хорошие качества, и она, прослушав, признаётся в причине развода. Оказалось, она не может пошевелиться во сне, как мой брат бросается с нежностью бесконечное множество раз в ночь, а ей потом на аборт. И только то, удивляюсь я. Поистине человек не ценит то, что имеет. И я рассказываю ей горестную историю своей супружеской жизни. Аня выслушала, задумалась и передумала разводиться. Александра 1966г
Другими чернилами приписано: «Они (мой брат с Аней) живут и сейчас вместе, 40 лет супружеской жизни не остудили его пыл, не убавили его любви к ней, это она стала уставать больше и меньше возиться во сне». Александра 2007.
Я же углубилась в чтение дальнейшего описания жизни хозяйки с этим и другими мужьями на протяжении многих лет встреч и расставаний, расстроилась из-за её разочарований в семейной жизни и решила не огорчать читателя больше, на том и прошу разрешения поставить точку. Но прежде, чем я это сделаю, скажу от себя, что она уехала в Канаду, списавшись с мужчиной моложе её на 15 лет. Надеюсь, с ним она испытает все прелести первой брачной ночи.Ведь жизнь прекрасна и удивительна, а ещё и непредсказуема!
Гарри мечтал о семье - семья была единственным благом, которого он никогда не знал. Деньги, слава, смелость на грани героизма, друзья, соратники, приключения, а также ненависть, сплетни, ложь, предательство и великое будущее - если, конечно, оно у него было - это да! Все это он имел в таком количестве, что при возможности мог бы еще кому и отвесить. Так сказать, с барского плеча. Но вот семья... На протяжении школьных лет Гарри тайно, хотя подчас и бессознательно завидовал Рону: многочисленным братьям и сестренке, уверенной отцовской поддержке, материнской ласке, подаркам на Рождество, торжествам в семейном кругу. Разумеется, ему перепадало не меньше заботы и опеки от миссис Уизли, чем его рыжеволосому другу, да и мистер Уизли принимал в судьбе Гарри самое живое участие. Но все это... Мерлин великий, все это было лишь бледной тенью того по-настоящему волшебного, пропитанного болью и тоскливой ностальгией воспоминания, которое не давало Гарри покоя вот уже семь лет. Добрые, родные , лучащиеся теплотой и любовью глаза его родителей в зеркале Еиналеж - разве можно было заменить их... ну хоть чем-нибудь? Мама, отец, крестный... Сердце плакало и горело от боли, и друзья здесь были бессильны, и чужие успокаивающие руки, и сочувственные взгляды лишь бередили старую рану, лишь убивали своей жалостью и добавляли безысходности.Да, Гарри отчаянно мечтал о семье. Но никогда - видит бог, Мерлин, высший разум, морщерогий кизляк или кто там еще - никогда не предполагал, что женится в восемнадцать лет!
Однако же была последняя битва с Волдемортом, была победа, была агония, и слезы горечи, и вкус свободы, и невозможность, неспособность поверить - все кончено, все позади, уже все... навсегда... И была зима, и мохнатый белый снег, кружась, гладил мокрые щеки. И текучий, густой сумрак скрадывал очертания тесно прижавшихся друг к другу молодых людей, и крепко сцепленные от тоски руки, и похожие на легчайший пепел волосы, и судорожно шепчущие губы: "Не печалься, Гарри..." И были нежные, прозрачные, замерзшие пальцы. И жар поцелуя - Гарри до сих пор помнил тот головокружительный восторг, тот сладостный дурман. И лихорадочные движения - глупейшая, смешная попытка ощутить сквозь толстые мантии, свитера и шарфы изгибы женского тела. Слова сами сорвались с губ, не менее нелепые, чем весь тот злополучный ностальгический вечер: "Давай поженимся!" А ведь до этого они не виделись полгода - каждый жил в своем мире, каждый учился дышать заново, каждый, как умел, раскрашивал новую жизнь новыми красками. Только Гарри все больше попадались темные: красная боль, бордовое сожаление, изумрудная тоска, черная совесть, серое уныние... А Луне - сплошь синие да серебристые, как лунная ночь. Но, невзирая на неожиданность и неуместность того порыва он был настоящим. Вот ведь странно: иногда сиюминутные решения дороже тщательно продуманных... Позже, оставшись один в нетопленном доме, мучительно протрезвев, заворожено следя за танцем огня в камине, Гарри вспоминал удивленно распахнутые навстречу глаза и дрогнувшие в призрачной улыбке слегка обветренные губы. "Если хочешь..." Никаких признаний, никаких клятв. Просто спокойное, чуть грустное согласие, быстро сменившееся привычным туманом отрешенности.
Друзья восприняли новость достойно. Никто не закатил истерику и не упал в обморок. Видимо, пришли к выводу, что герой волшебного мира мог себе позволить немного почудить. Или надеялись, что он одумается? Правда, Джинни сильно побледнела, а миссис Уизли потом, как бы между делом, осведомилась, любит ли Гарри свою избранницу. "Пойми, это так неожиданно для нас... для всех. Я рада за тебя, дорогой, и желаю тебе счастья. Просто... Ты заслуживаешь..." Она прервалась на полуслове, смаргивая слезы. То ли вспомнила погибшего сына - миссис Уизли постоянно плакала, даром, что война уже полгода как завершилась, - а то ли подумала о Джинни. Ей бы, наверное, хотелось видеть дочь в подвенечном платье именно рядом с Гарри. Но сам Гарри не желал об этом думать. Он вообще мало думал в последнее время. Вот и теперь - будь что будет.
Луна прибыла в дом на площадь Гриммо спустя неделю, и следом за ней из камина посыпались круглые, квадратные и даже шестиугольные картонные коробки и ящики, доверху набитые всяким барахлом: от наборов волшебных перьев для рисования и до школьных гербариев в ветхих папках. С ее появлением промозглый, сырой воздух бывшей квартиры Ордена наполнился запахами сухих цветов и кожаных книжных обложек, ароматических масел для ванны и цветных чернил, шерстяных пледов и жутких травяных чаев. Мурлыкая под нос одной ей понятную мелодию, Луна расставляла по полкам и комодам светильники, рассовывала по ящикам полную подписку "Придиры" за шесть лет, развешивала по стенам чучела подлого вида тварей - зубастых, ушастых, крылатых, хохлатых, чешуйчатых. На самое почетное место - прямо на обеденный стол в гостиной - водрузила высушенную рогатую башку какого-то неизвестного чудовища и повесила на нее табличку, написанную почему-то через зеркало: "Морщерогий кизляк: руками не трогать!" Гарри только диву дался, как за какие-то два часа его пустынный дом превратился в средоточие самого большого бардака во вселенной. Он не мешал ей, не навязывал свою помощь, поскольку девушка, кажется, получала от процесса некое специфическое удовольствие и удовлетворение. Гарри просто наблюдал за ней. Сосредоточенно и глубокомысленно она втискивала свои книги на переполненные полки в библиотеке, читая при этом все подряд названия на корешках. Или пускалась в сбивчивые красочные описания какого-нибудь приключенческого романа, перескакивая с пятого на десятое. Или, вертя в руках диванную подушку, вдруг устремляла взгляд в никуда и беззвучно шевелила губами. Гарри недоумевал, что свело его с этой необычной девушкой? Какая сила связала их тем отчаянным, обжигающим поцелуем? Не было ли поведение Луны результатом сострадания... нет-нет, конечно, нет! Меньше всего на свете вся эта история напоминала акт самопожертвования, и Гарри все больше и больше проникался любопытством, и чувствовал... черт побери, чувствовал опору под ногами!
Как в тумане прошли свадебные приготовления. Днем молодые люди почти не разговаривали, находя для этого тысячу причин. Зато вечерами подолгу засиживались перед растопленным камином, обсуждая список гостей и тонкости церемонии. В первую же минуту оба на одном дыхании заявили: "Не хочу никого звать!" - и все остальные вечера пытались в этом друг друга разуверить. Друзья обидятся и все такое. Глубоко за полночь, забираясь в кровать, Гарри размышлял о том, до чего же это было странно: посиделки, не выходящие за грань целомудрия, сухие, дружеские поцелуи в щеку на прощанье. Пару раз в порыве нежности, благодарности - бог знает, чего еще - он попытался обнять девушку, но та словно не заметила его рук, его учащенного пульса, его сбившегося дыхания. И Гарри уже, честно говоря, начинал сомневаться, не приснился ли ему тот морозный вечер и огонек ответного желания в голубых глазах. Не выдумал ли он все это? Не принял ли Луну за кого-то другого?
Подолгу ворочаясь в постели без сна, Гарри по обыкновению перебирал в мыслях кусочки мозаики - память услужливо подсовывала одну картинку за другой. Сон не сулил забвения - наверное, должны были пройти годы, прежде чем кошмары навсегда растворятся в черноте, и он перестанет вскакивать от собственного крика и рвущей боли в шраме. Однако в последнее время, проводив Луну до дверей ее комнаты, он засыпал почти спокойно. Какие-то крошечные крупинки отсеивались от впечатлений каждого дня: стук босых пяток по холодному полу (Луна не признавала в доме обувь), мечтательное умиротворение на бледном, прозрачном лице, пылинки в светлых ресницах, хрустальный звон смеха, когда-то казавшегося Гарри нелепым, и ожидание, предвкушение, волнение - неужели все это действительно происходило? Неужели их руки вот-вот обовьют магические ленты, и пути назад не останется?
В назначенный день народу собралось - целый дом. Самых близких друзей оказалось столько, что пришлось даже расширить заклинаниями главную гостиную: мистер Уизли потратил на это не меньше часа! Правда, радостной свадьбу назвать, увы, не получилось. В нарочито бодрых поздравлениях слышались отголоски минувшей войны, боль и горечь потерь мертвым грузом лежали на дне глаз, и вытравить их оттуда было невозможно. Рон и Гермиона держались за руки - неделей раньше они объявили о своей помолвке и с тех пор прилипли друг к другу, словно боясь потеряться. Миссис Уизли без конца трепала Гарри по голове, чего раньше с ней не случалось. Джинни притворно сладко улыбалась и налегала на закуски. А Луна вышла на церемонию босиком, в безумном платье из тончайшего голубого шелка и органзы, с разрезанными по локоть рукавами до пола и глубоким квадратным вырезом, открывавшим вид на выступающие над грудью косточки. Волосы у нее были собраны в замысловатый пучок и утыканы пыльными бессмертниками из тетрадок с гербариями, на хрупких запястьях красовались перламутровые раковины - каждая по полкило весом и с острыми шипами. Лицо казалось бледнее обычного, глаза отсвечивали каким-то влажным, болезненным блеском, а губы запеклись. Шокированные гости остолбенели, миссис Уизли скривилась, точно вот-вот готова была разрыдаться. И только Гарри, давясь истеричным смехом, едва не зааплодировал от восторга. Луна была великолепна, сногсшибательна, чудовищно оригинальна, и он, черт побери, гордился тем, что это чокнутое сокровище было его невестой. Магические ленты соединили их узами брака, и, все еще внутренне содрогаясь от счастливого смеха, Гарри притянул девушку к себе. Эти потрескавшиеся, сухие губы не давали ему покоя во время всей церемонии - прижаться к ним, облизнуть, согреть дыханием - и просто провалиться в безудержный поцелуй, забыв про все и про всех - теперь он имел на это право! Луна, впрочем, ответила весьма прохладно и как-то испуганно - и убежала есть пудинг. Гарри растерянно оглянулся - Рон и Гермиона смотрели на него с жалостью.
И вот свечи были погашены, камины догорали, гости роняли последние крупицы летучего пороха и исчезали во всполохах магического пламени. Пробила полночь. И дом на площади Гриммо погрузился в свою обычную глухую тьму и тишину.
Как думаешь, что мы натворили? - прислонившись плечом к каминной полке, спросил Гарри. В воздухе пахло серой. Настенные часы начали отсчет нового дня.
О чем ты? - Луна подняла брови. По-прежнему одетая в свой вычурный наряд, она запустила палец в тарелку с остатками пудинга и неторопливо облизнула его. Гарри с любопытством проследил за этим почти неприличным действом.
Будем жить здесь вместе, как... - он задумался, подбирая подходящее слово, но на ум ничего не пришло. - Что дальше? Карьера? Деньги? Квиддич?
Можем отправиться в свадебное путешествие, - предложила Луна. - В Румынию, например.
Почему в Румынию?
У румынских трескунчиков время метать икру.
А, - Гарри кисло кивнул.
Слушай, разве сейчас время задумываться о будущем? - спросила Луна, удивленная его растерянностью. - Что такое будущее, Гарри? Оно решается в мгновение ока: одна фраза - и вот оно, наступило, такое. Ты хотел этого? Нет?
Не знаю, - Гарри удрученно покачал головой.
Есть ли будущее вообще? Есть ты и я. Здесь и сейчас. Завтра нас уже может не быть.
Это должно меня подбодрить? - не понял юноша.
Это должно выбить дурь из головы.
Я просто думаю...
И дурацкие мысли тоже, - бесцеремонно перебила Луна. - Все твои мыслешмыги - полная ерунда, Гарри. Понимаешь, о чем я?
А мне казалось, ты умный парень.
Гарри с усмешкой скрестил руки. Левое запястье легонько засветилось - волшебство продержится еще сутки или двое. Отчего-то на душе стало так мутно...
Настоящие решения приходят в настоящие моменты, - сказала Луна и вытерла липкие пальцы прямо о платье. - Интуиция. Предчувствия. Нечаянные слова.
Одна нечаянная фраза, а расхлебывать всю жизнь? - неловко пошутил Гарри.
Хочешь казаться глупее, чем ты есть?
Нет, - Гарри протянул руку. - У тебя шикарное платье.
Правда? - Луна оглядела себя со всех сторон, потом все-таки подошла и взяла его ладонь. - Ты еще мою ночнушку не видел.
Юноша слегка напрягся. Неужели занервничал? О... Но ведь с этим не должно было возникнуть проблем? Хотя все это было так чертовски странно, будто происходило не с ним.
Ты сказал тогда то, что чувствовал, - Луна легонько прикоснулась пальцами к его щеке. - Тебе нужна семья. А все остальное...
Семья, - повторил Гарри, накрывая ее ладошку своей. - У меня слишком высокие требования к тому, что называют этим словом, Луна.
Я слышу нотки разочарования?
Грусти.
Ладно. Тогда повторяю снова, - девушка прижала к его лицу вторую ладонь, - не печалься, Гарри. Пошли спать. Утро вечера... сам знаешь.
О, да. Сгораю от желания увидеть твою ночнушку.
Узкий, темный коридор, крутая лестница с вытертой ковровой дорожкой и толстыми лакированными перилами, магические лампы на стенах с золочеными обоями, блеклый желтоватый свет. Смяв юбку в кулаках и приподнимая ее над коленями, Луна взбиралась по ступеньками - перед глазами у Гарри мелькали грязные пятки и ножной браслет из бренчащих металлических шариков. В прохладном длиннющем коридоре на втором этаже Луна неожиданно остановилась.
Так, - сказала она, вертя головой. - Которая из комнат будет нашей спальней?
Я думал, ты давно выбрала, - удивленно отозвался Гарри. - Ты же столько времени провела за разбором вещей.
Да, но... Я еще иногда читала, танцевала. И знаешь, - она понизила голос до заговорщицкого шепота и вытаращила глаза, - у тебя в комодах живут шерстоеды и хрипуны, а в старом серванте в чулане - плоский корогрыз! А еще я слышала странные звуки вон из-за той двери. Что там, кстати?
Всякий хлам, - неуверенно произнес Гарри. - Пару лет назад туда стаскивали старье, которое было жалко выкинуть.
Думаю, самое время посмотреть, кто там завелся, - глаза у девушки заблестели в предвкушении. Она ловко задрала юбку и выхватила из-за кружевной подвязки на бедре волшебную палочку. Мелькнули голые ножки - Гарри бы предпочел с этого места поподробнее, - но его новоиспеченная женушка уже кралась по коридору, встав на цыпочки и держа волшебную палочку наготове.
Луна? - в отчаянии позвал юноша.
Тсс! - девушка нетерпеливо махнула рукой. - Иди сюда. Прислушайся.
Гарри покорно встал возле обшарпанной двери, украшенной позеленевшими медными пластинками и узорчиками. Напряг слух - и вправду какие-то шорохи.
Тихо, ну тихо же! - шикнула Луна.
Да я ж молчу...
Ты дышишь .
Ну, извини, - Гарри почувствовал, как в нем просыпается раздражение. Что это был еще за финт? Почему вместо того, чтобы спокойно растянуться на кровати рядышком с молодой женой, он должен был припадать к стенке, затаив дыхание, в надежде выловить какую-то завалящую тварь, засевшую в куче барахла?
Луна вся превратилась в слух. Повернула круглую ручку, приоткрыла дверь и тихонько проскользнула внутрь. Тут уже и Гарри напрягся, потому что из комнаты действительно доносилось не то бормотание, не то бульканье. И еще "шлеп, шлеп, чмок" - как будто кто-то мокрыми лапищами по полу расхаживал.
Луна? - Гарри мгновенно очутился рядом с девушкой с палочкой наизготовку.
Гляди, - зачарованно прошептала та. - Вон там!
- Люмос , - одними губами произнес Гарри.
На полу, покрытом толстым слоем пыли, мусора и чьими-то старыми следами от ботинок, отчетливо виднелись грязные лужи и мокрые разводы, словно кто-то шаркал ногами. В душном воздухе висел стойкий запах гнили - Гарри, не вытерпев, зажал нос рукавом и сморщился, а Луне хоть бы что - жадно втянула носом эту невообразимую вонищу и еще шире распахнула глаза.
По мере продвижения вглубь комнаты, ворчание становилось все отчетливее. Древние, полуразвалившиеся, перекошенные серванты с разбитыми стеклами и вывороченными наружу полками да ящиками, гигантские напольные часы с золотым маятником, какие-то доски и мешки с тряпьем, сломанные двери и оконные рамы, затканные паутиной чайные сервизы, столетние котлы с засохшей бурдой, домашние весы с рассыпанными по полу ржавыми гирьками - чего тут только не было, и все это чертовски затрудняло движения.
Бурчание и шлепки стихли, и Гарри совсем уже было решил, будто ему померещилось, но тут, за чудовищный по размеру шкафом кто-то усиленно засопел. Луна вцепилась юноше в локоть - торжествующе, обрадовано! - и прежде чем Гарри успел пикнуть, выскочила из-за шкафа. Благоговейное "ах!" слетело с ее губ, и она застыла перед высоченной, тощей, мерзкой тварью с могильно-серым лицом утопленника и пастью, набитой хлюпающими водорослями.
Бука! - воскликнула девушка. - Ты глянь, Гарри, - бука!
У Гарри волосы встали дыбом от ужаса - все до единого: даже на руках и на ногах. Мысли очистились - ни единого воспоминания не осталось, как он ни старался вспомнить школьную программу по Защите. Да и были ли в той программе существа, считавшиеся мифическими? Утопленники, вылезающие по ночам из шкафа или чулана в детской комнате, чтобы напугать - а то и сожрать! - беззащитных маленьких детишек? Ой, едва ли!
Тварь тем временем голодно булькнула и, вытянув гибкие, как плети, ручищи, нетвердой походкой потопала к Луне. Та не шелохнулась, изумленно разглядывая напирающее на нее чудище.
Назад! - прохрипел Гарри - голом некстати сел. Дернул Луну за запястье, потащил на себя, попятился, спотыкаясь, наталкиваясь на углы.
- Редукто ! - наконец, опомнился!
Красная вспышка заклятия ударила в полуразложившуюся белую плоть. Безрезультатно.
- Сектумсемпра !
Тварь ухмыльнулась.
- Ступефай !
Ну-ну, - шамкнул губами бука, выпустив изо рта плевок гнилой воды и водорослей.
- Импедимента !!!
И тут вперед выступила Луна.
Что ты?! Куда ты?! - в отчаянии завопил Гарри.
Но девушка лишь махнула рукой, тяжело вздохнула и со спокойной улыбкой тихо произнесла:
- Ридикулус .Тварь мигом поскучнела, скорчила кислую мину и растеклась по полу вонючей лужей. Гарри таращился, разинув рот и чувствуя себя полным дураком. Дрожащей рукой стер пот со лба, поправил очки и откашлялся.
Всегда знала, что бука не существует, - грустно сообщила Луна, размазывая лужицу по грязным досками пола голыми пальцами ноги.
Так это твой...
Боггарт, - девушка кивнула. - С самого детства все буки оказываются банальными, скучными боггартами! Знаешь, сколько шкафов и чуланов я обшарила?
Ты сожалеешь? - удивился Гарри. - А если бы на самом деле бука?
Но ведь их не существует, - повторила Луна. - Да я и не думала, что было бы, если.
Гарри молча заткнул палочку за пояс. Герой, нечего сказать - спас девушку от монстра.
А как тебе эта комната? - вдруг оживилась Луна.
То есть?
В качестве спальни? Смотри: просторно, окна большие, а вон и кровать... Грязновато, правда.
Ты это серьезно?
Я могла бы быстренько прибраться.
Быстренько? - Гарри обвел россыпи хлама и нагромождения мебели ошарашенным взглядом. - Да здесь работы на неделю. И вонища, как в погребе с протухшей капустой.
Принеси из моей комнаты сундук, - Луна начала загибать пальцы, - чемодан в углу у окна, одеяло, подушки, балдахин и голубой ковер.
У Гарри отвисла челюсть. Она ведь это не серьезно, а?
Давай, давай, время идет, - поторопила Луна, подталкивая его в сторону двери.
Окончательно ошалевший Гарри не нашел в себе сил сопротивляться. Пожалуй, на один день луниных причуд с него было достаточно. Он устал. Выдохся. И хотел спать. Он принесет ей все, что потребуется, и пусть она кукует в этих руинах хоть до самого утра!
Наспех собрав одеяла-сундуки-подушки в кучу, измученно выдавив: "Вингардиум левиоса ", - Гарри поплелся назад, левитируя перед собой сразу все вещи и с безразличием задевая ими за углы, стены и двери.
Ну, как? - с довольной улыбкой осведомилась Луна, отряхивая руки, и, шмыгнув носом, размазала по лицу липкую серую пыль. Сундук-чемодан-ковер с грохотом посыпались на пол. На совершенно чистый, блестящий, натертый воском паркет! Гарри потерял дар речи, озираясь, и только хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
Здесь, конечно, неплохо бы заменить мебель, хотя мне всегда нравились старинные вещи, - заметила Луна, поглаживая пальчиками резные дверцы комода. - Они столько могут рассказать о своих прежних владельцах.
Где ты этому научилась? - на памяти Гарри, так блестяще владела заклинаниями домашней уборки лишь одна женщина - миссис Уизли. И заподозрить в том же мастерстве рассеянную, лунявую девочку, казалось, умевшую только мечтать да плести фенечки из пробок от сливочного пива... ну, Гарри бы в жизни не смог. Однако же комната сверкала чистотой и свежестью. Роскошные синие шторы с серебряной окантовкой и тяжелыми кистями украшали высоченное арочное окно, обои тускло поблескивали витиеватыми узорами, на каминной полке стояли начищенные до блеска весы и рядок гирек, а в углу за стеклянной дверцей бесшумно раскачивался маятник напольных часов - неужели она смазала механизм?! Гарри отодвинул штору и выглянул сквозь мутное, пыльное стекло на улицу - белая летучая мгла и метельное крошево.
Стекла почистить не успела, - между прочим заметила Луна, вешая тяжелый бархатный балдахин на резные опоры. - Завтра займусь. А как тебе аромат?
А? - Гарри принюхался. Пахло лимоном и мятой.
Успокаивает перед сном, - улыбнулась девушка. - Но если хочешь, могу заменить на морской бриз или цветы шиповника?
Не надо, отличный запах.
Ну и чудненько. Заправь подушки в наволочки – они там, в сундуке - пока я переодеваюсь, - с этим словами белокурое чудо вцепилось в ручку чемодана, и прежде, чем Гарри в голову стрельнула мысль предложить свою помощь - да хотя бы левитировать эту здоровенную, туго набитую вещами штуковину - Луна, натужно пыхтя, уже перла ее через всю комнату к креслу возле камина. Замки раскрылись со звонким металлическим лязгом, крышка отлетела на петлях, врезавшись в спинку кресла.
Так, моя пижама... - пробормотала Луна себе под нос. - Оранжевая, салатовая или голубая? Пусть будет салатовая - под цвет платья...
Гарри кинул на девушку недоуменный взгляд: у него что-то случилось с цветовосприятием? Как он ни напрягался, ее свадебный наряд не желал выглядеть салатовым - ну никакого, даже самого отдаленного сходства! Плюнув, в конце концов, на сию дилемму, Гарри занялся постельным бельем. Так, наволочки в сундуке... Щёлк! Массивная крышка со скрипом отскочила, едва не заехав по любопытному носу гриффиндорца и не сшибив очки. Гарри опасливо придержал ее рукой и заглянул внутрь сундука. Почему-то ему казалось, что белье непременно должно было быть белым. Свадьба все-таки, первая брачная ночь... Гарри поёжился и вспотел, то ли от мыслей о брачной ночи, а то ли от вида гигантского желтого глаза, уставившегося на него из-под крышки. Горгулья, всего лишь рисунок на пододеяльнике - а сколько незабываемых эмоций! Вот ни за что не стал бы на таком спать. Это же только глаз был такой кошмарный, а как в таком случае выглядел его... обладатель? Осторожно вынув комплект из сундука, Гарри положил его на пол. Что там дальше? О, какая чудная венгерская хвосторога! Ощеренная пасть и зубы в три ряда. А что, вполне... для любителей экстрима. Впрочем, Гарри подозревал, что с такой женой не только брачная ночь, но и каждый последующий день совместной жизни превратится в битву за выживание. Юноша потянулся к пододеяльнику - хххам! - и с воплем отдернул руку.
Троллевы яйца! Это еще что за хрень?!
На пододеяльнике расползлась обугленная по краям дырка, от которой поднимался легкий дымок. Запахло горелым. Гарри сунул в рот обожженные пальцы.
Прости! - воскликнула Луна. - Забыла тебя предупредить. Это тебе подарок от меня... Больно?
Н-нет, - обиженно проворчал Гарри. - Надеюсь, больше там подарков нет?
Неа. Хочешь, достань комплект с чешуйками?
Чтобы у меня пол руки отхряпала какая-нибудь рыбища? Благодарю покорно.
Не дуйся, - протянула девушка. - Я не нарочно.
Даже и не думал ду... - в этот момент Гарри оглянулся. И все. Остатки слов растерялись. Луна как раз заканчивала вечерний туалет. Гарри успел насладиться видом шерстяных полосатых гольф, красно-желтого и серо-синего, натянутых черте докуда, прежде чем вокруг них на пол рухнул тяжелый подол бледно-салатовой... гм, ночной рубашки.
Готово, - счастливо провозгласила Луна, заправляя светлые волосы под ночной колпак - длинный, до пояса, и с трогательной кисточкой на конце. Кисточка, выполненная в виде мордочки диковинной зверушки, сладко зевнула.
Чт-то ээээто? - простонал Гарри, чувствуя себя самым несчастным человеком на земле.
Тебе не нравится? - огорчилась Луна. - Я сама вышивала кружева, - она принялась теребить воротник рубашки - Гарри и впрямь разглядел на нем какие-то веревочные закорючки.
Ну, почему же... Весьма оригинально, - проблеял он. - Необычно... Мило... А гольфы зачем?
У меня ужасно мерзнут ноги, - Луна виновато улыбнулась. - С самого детства.
Это потому что ты все время босиком ходишь.
Ты думаешь? - Луна помолчала, глядя на него испытующе, и тихо спросила: - Тебе правда нравится?
О, да, конечно, - Гарри для пущей убедительности покивал. - Только...
Зачем эта тонна ткани, если ее все равно снимать? Хотя вслух он этого произнести не рискнул.
Ты нашел белье? Что ты там столько времени копаешься?
Вот! - Гарри выдернул наугад один из комплектов - ба, угадал! - Этот?
Да. Расправляй. Не бойся, он не кусается.
Почему ты назвала его чешуей? - спросил юноша, проводя пальцами по прохладному зеленовато-голубому хлопку, разрисованному мелкими чешуйками. Чуяло сердце какой-то подвох.
Он скользкий немного. Давай раздевайся, я сама закончу.
Раздеваться? Гарри послушно потянулся к галстуку-бабочке, скинул с плеч парадную мантию, расстегнул рубашку. И замер в нерешительности. Спать в одних трусах? Вроде бы логично (хотя куда логичнее было бы спать вообще без трусов - от этой мысли стало жарко), но рядом с Луной, по уши закутанной невесть во что он бы выглядел не то чтобы глупо - развратно! Переминаясь с ноги на ногу, мучительно пытаясь найти решение или догадаться о луниных намерениях, Гарри почувствовал себя извращенцем.
Ты забыл пижаму? - участливо осведомилась девушка. Гарри скрипнул зубами. - Поройся в сундуке, там есть одна... я захватила на всякий случай. Мне ее подарил…
Луна отвернулась, видимо, забыв договорить, и снова занялась подушками. А Гарри, зажмурившись, вытянул на свет божий штаны и рубашку. Быстро облачился, не желая глядеть, во что. Потом все-таки окинул себя взглядом - а ничего, нормально. Серенькая, спокойная расцветка, никаких рюшечек, бантиков и цветочков. Если бы не ухмыляющаяся троллева башка на причинном месте, так и цены бы ей не было. Сдержав мученический стон, Гарри натянул рубашку пониже и на полусогнутых припустил к кровати. Сходу, гладко вошел под одеяло, как влитой. И замер, прислушиваясь к ощущениям. Как будто очутился внутри рыбной кучи - все вокруг было скользким, противно прохладным и даже... сырым? О-о-о, Мерлин! Троллева башка вяло пошевелилась - зевнула, что ли? Гарри инстинктивно дернулся - а ну как оттяпает что-нибудь важное? Хотя... Тяжелый вздох . Едва ли Луна в ближайшие сто лет собиралась этим важным воспользоваться. С тоской упершись взглядом в потолок, мелко подрагивая от внутренней истерики, Гарри попытался расслабиться.
Ты забыл снять очки, - заметила Луна, нырнув под одеяло.
Ага, - Гарри с постным лицом сдернул оправу и пристроил ее на тумбочку.
Погасим свет?
Как хочешь.
Я бы еще немножко полежала, - Луна мечтательно уставилась на складки полога. - Хороший комплект, правда?
Я всегда любила необычные вещи. Это у меня от мамы. Видел бы ты наш дом, когда она была жива...
Мне жаль, - произнес Гарри. Ему даже не пришлось кроить скорбную физиономию - сама вышла.
Все в порядке. Когда-нибудь и у нас будет свой большой дом с садом, небольшим прудом и вертушкой на черепичной крыше. - Луна помолчала. - Мне бы все-таки хотелось отправиться в Румынию. Поглядеть на трескунчиков в брачный сезон. Говорят, их самочки в момент случки попискивают.
В момент случки все... попискивают, - сболтнул Гарри прежде, чем приказал себе заткнуться. Слова сами выпорхнули - теперь не поймаешь.
Как все? - не поняла Луна. - Ты слышал трескунчиков?!
Нет. Но я слышал некоторых... э-э-э, людей.
Да... в Хогвартсе, - у Гарри возникло непреодолимое желание побиться головой об стену. Кто его за язык тянул, а? - Не пугайся так, я ни за кем не подглядывал, честное гриффиндорское! Я случайно... стал свидетелем пару раз... Симус приглашал девушку... И вообще, какое это имеет значение? Не секрет же.
Как это не секрет?! - возмутилась Луна. - Симус обесчестил какую-то студентку? Они поженились?
Откуда я знаю? - удивился Гарри. - Луна, ты в порядке?
Это подло и низко, - буркнула она, глубже зарываясь под одеяло. Кисточка на ее колпаке фыркнула и сердито запрыгала по подушке. - Такими вещами нужно заниматься после свадьбы.
Правда? - с надеждой.
Разумеется!
Я тоже так считаю, - заявил Гарри, воспрянув духом. - Вот мы, например... Вот мы... между прочим, поженились, - и затих. Сердце гулко застучало в груди. Троллева морда на пижамных штанах провернула какой-то трюк - Гарри не мог ее видеть, но она, кажется, задвигала пастью. И к чему бы это? Впрочем, стало приятно.
Давай спать, - твердо сказала Луна. - Ты меня расстроил.
Что-о-о? - разочарованно взвыл Гарри. - Как спать?
Девушка растерялась.
А что... у тебя были еще какие-то планы?
Нет, - малодушно выдавил Гарри. Да-а-а-а-а !!!
Вот и отлично, - Луна приподнялась, нависла над ним. Юноша захлопнул глаза в предвкушении... Но ощутил лишь слабое, какое-то безжизненное, дохлое и сухое прикосновение губ к своей щеке и чуть не зарычал от разочарования. Кровь прилила к паху, член с надеждой шевельнулся, и тут же троллева морда что-то буркнула. Гарри похолодел.
Что? - не поняла Луна.
Ничего.
Нет, ты что-то сказал.
Я ничего не говорил.
Луна замерла, прислушиваясь, жарко дыша ему в щеку. Ее раскрытые от любопытства губы были совсем близко, и Гарри почувствовал, что дуреет от ее близости. Он уже потянулся к ней губами - под шумок - но тут из-под одеяла донесся вздох и чей-то голос с нескрываемым удовольствием протянул:
Ка-а-айф.
Гарри обомлел, а Луна резким движением сдернула с него одеяло и вперила проницательный, острый взгляд в его живот и ниже, в выглядывающие из-под задравшейся рубашки оттопыренные пижамные штаны. Троллева морда на них вернула девушке подозрительный взгляд с процентами, а потом вдруг вытянула губы в трубочку.
Ччерт, - выдохнул Гарри, красный до корней волос. - Черт!!!
Ух ты! - Луна легонько ткнула в морду пальчиком. Та насупилась. Гарри вздрогнул.
Не надо так делать!
Почему? - удивилась Луна.
Ему не нравится.
Кому? Троллю? Но он собирался меня поцеловать.
А я думаю, он хотел, чтобы ты его поцеловала. Весь вечер бедняга ждал, надеялся и верил...
Кто? Тролль?
Да не тролль, - застонал Гарри. - А я!
Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала? - Луна смущенно улыбнулась. – А чего молчишь?
Она поднялась на вытянутых руках, наклонилась, и Гарри поймал губами ее мягкие, нежные, ласковые губы. Запустил пальцы в торчащие из-под колпака пепельные волосы, обхватил ее за шею и сладко, томно застонал от возбуждения.
Аба-а-алде-е-еть, - в упоении пропела троллева башка.
Луна вздрогнула и отпрянула.
Так он рассказывает, что ты чувствуешь? Ого.
А ты не знала?
Откуда?
И правда, откуда она могла это знать?
Мне эту пижаму Джордж Уизли подарил. Сказал, из старых запасов.
Понятно, - не думать о семье Уизли, не думать... только не сейчас.
Ладно, - Луна ободряюще улыбнулась и робко погладила его по руке. - Твое желание исполнилось. Теперь можно ложиться спать.
И она снова накинула сверху одеяло и бухнулась на кровать.
Не понял? А как же все остальное? - тупо протянул Гарри.
Беее, - глухо раздалось из-под одеяла.
Луна приподняла брови.
Ты вообще знаешь, чем занимаются... ммм... молодожены в... ммм... брачную ночь? - спросил Гарри в отчаянии.
Чем? - Луна крепко задумалась. - А! - ее лицо просветлело. - Ты имеешь в виду секс? - и залилось краской. - То есть, - запинаясь, продолжила она, - ты хочешь сказать... что мы должны... О...
Мы никому ничего не должны, - тоскливо возразил Гарри. - Если не хочешь, или ты не готова...
Я просто не думала об этом.
Ничего себе!
То есть, - снова поправилась Луна, - я пока не рассчитывала заводить детей.
Глаза у Гарри округлились:
- А при чем тут дети?Тьфу! - внесла свою лепту троллева морда.
Но ведь... - Луна вдруг села на постели. - Постой, мы говорим об одном и том же?
В смысле? - Гарри взмок.
Об одном и том же процессе? - Луна нетерпеливо дернула плечом и произнесла нараспев: - Секс есть единение мужского и женского начал, направленное на продолжение рода?
Ну, в принципе, да.
Так я и говорю, - Луна хлопнула ладонью по подушке. - Мне кажется, нам еще рано думать о детях.
Да какие дети?! - не выдержал Гарри.
Те, которые рождаются в результате половых сношений, - серьезно объяснила Луна. - Вот ты или я, например.
Гарри глухо застонал и одновременно затрясся от подкатившего к горлу истерического смеха. Вот угораздило, а? Из какого столетия она вынырнула, эта чудаковатая девочка?
Ты смеешься, - констатировала Луна без тени обиды.
Потому что ты смешная, - Гарри вытер набежавшие в уголки глаз слезы. - И глупенькая.
Очень нетактично с твоей стороны.
Луна? Ты знаешь, что такое такт?
Перестань! - девушка устало откинулась на подушку. - Конечно, я знаю, что такое такт! Я вообще много чего знаю, к твоему сведению.
Но ты понятия не имеешь, для чего нужен секс?
Я же сказала...
Помимо детей, - перебил Гарри. Теперь он уселся на постель и с любопытством разглядывал свою юную жену. В ее голубых глазах проскочила искорка любопытства, а кисточка на колпаке прекратила зевать.
Ну, почему же, - неуверенно произнесла Луна. - Я что-то слышала... мальчики на старших курсах иногда обсуждали... Они же меня никогда всерьез не воспринимали и не замечали, вот и болтали всякое прямо у меня под носом.
Гарри облегченно выдохнул: значит, не придется вдаваться в подробности.
Только какой от всего этого прок, Гарри? - в голосе девушки появилось недоумение. - Если секс влечет за собой серьезные последствия - а ребенок это очень серьезно! - зачем им заниматься?
Чудная ты, - улыбнулся юноша. - Вот сколько смотрю, столько поражаюсь.
Ты не ответил.
Ради удовольствия. Ради оргазма. Ради... проявления любви.
Луна скептически подняла брови.
Какое в этом может быть удовольствие, - задумчиво пробормотала она.
Ну, неужели ты даже никогда не прикасалась к себе... - на окончание фразы дыхания у Гарри не хватило. Мысль о Луне, ласкающей себя вот этими самыми теребящими край одеяла пальчиками... ох ты...
Тащщщусь, - сладострастно пропела троллева башка.
Гарри сглотнул. Девушка смотрела на него выжидающе.
Не дотрагивалась до себя там ? – закончил Гарри.
Где - там? - да не может быть, чтобы она не понимала! Играла с ним, трепала ему нервы, подтрунивала, изучала, как очередную диковинную волшебную зверушку!
Между ног! - выпалил Гарри.
Ну, почему же...
В душе...
Должна же я как-то мыться?
Невероятно.
Что - что?
Разве не приятно?
Луна нахмурилась, вспоминая.
Пару раз, - с запинкой выдавила она и вдруг отвела глаза, - у меня было такое чувство, будто... ну... чего-то не хватает... Это оно, да?
Гарри моргнул.
Ты ведь об этом говоришь? - прошептала Луна. - Если об этом, то... ох, это же не совсем прилично, Гарри. Обсуждать такие вещи с тобой.
А заниматься такими вещами со мной? - юноша совершенно изнемог. - Прилично?
Нет! - взвизгнула Луна и неожиданно шарахнулась от него, как от чумного, и чуть не слетела с кровати.
Стоять, - Гарри вцепился ей в колени. - Ты... Точно... Чокнутая... И фиг... Я тебя... Теперь... Отпущу!
А-астарожно! - загудела троллева башка и только собралась разразиться новой серией воплей, как Гарри перевернулся на живот. Распластав девушку по кровати, придавив своим весом (башка задушено захрипела), юноша уставился на нее - испуганную, но покорно замершую.
Никуда ты не убежишь, - пробормотал он осипшим голосом, - пока не... пока... пока не узнаешь, чем могли завершиться твои эксперименты в ванной.
Отстраняясь, стаскивая с Луны ватное одеяло, Гарри боялся, что она снова рванет с постели, и ловить ее тогда будет бессмысленно - он не собирался ни принуждать ее, ни, упаси Мерлин, насиловать! Однако девушка не шелохнулась, и в ее широко раскрытых глазах даже загорелось любопытство. Опершись на высокую подушку, Луна настороженно следила за тем, как Гарри стягивает с нее гольфы. Пальчики у нее и вправду оказались холодными, как ледышки, - она даже зябко сжала их и потерла друг о дружку. Руки Гарри нырнули под подол ночнушки, прошлись по коленкам и гладкой коже бедер, уверенно подцепили за резинку тонкие трусики и потащили вниз. Луна по-прежнему не сопротивлялась. Трусики полетели на пол.
Раздвинь ножки, - попросил Гарри, поражаясь собственной распущенности. - Еще чуть-чуть... вот так, хорошо... И не закрывайся.
Луна отрицательно покрутила головой, пытаясь натянуть подол ночнушки на коленки. Гарри схватил ее за запястья - не сильно, не болезненно, но достаточно властно и крепко - не вывернешься.
Дай я... посмотрю на тебя, - прошептал он. - Пожалуйста.
Девушка судорожно вздохнула, глаза у нее стали совершенно безумными. Медленно кивнув, она сама убрала руки и нервно сжала в кулачках подол, поднимая его все выше, выше, выше... пока не показались нежные розовые губки и короткие завитки светлых волос.
Ты красивая, - шепнул Гарри, будучи не в силах отвести взгляда от открывшейся картины. Даже напряженная, скованная, Луна выглядела необычайно соблазнительно, почти развратно.
Не знаю, что ты там красивого усмотрел, - произнесла она еле слышно, - но мне нравится.
Когда ты смотришь.
Сердце гулко стучало в груди, и его частые, словно загнанные, удары отдавались в висках, в животе, в паху. Гарри заставил себя не обращать внимание на неудобства - его член налился кровью и уже выпирал из пижамных штанов, тычась мокрой головкой троллю в ухо. Слегка подвинувшись вперед, Гарри осторожно, успокаивающе погладил бедра девушки. Луна задышала чаще, лишь только его пальцы приблизились к ней, и безудержно задрожала, когда указательный провел по влажному бугорку. Гарри поднял голову - девушка смотрела на него во все глаза.
Это мне тоже нравится, - выдохнула она и тут же застонала, потому что пальцы Гарри принялись медленно ласкать ее, размазывая вязкую влагу. Горячая, дрожащая, невыносимо нежная - ему казалось, она таяла на его пальцах, как расплавленный воск. Она сводила с ума, и не вытерпев, Гарри склонился к ней и поцеловал ее раскрытые губки, скользнул языком вокруг истекающей соком дырочки. Сладкая, волшебная... Рассудок помутился, и, обезумев, он пил ее и не мог напиться, вылизывая ее набухшие от возбуждения губки, покусывая, посасывая - доводя и ее, и себя до исступления.
Хватит! - выкрикнула Луна, выгибаясь, дрожа, задыхаясь, отталкивая его от себя. Насмерть перепуганная, она сжалась в комок и добавила уже тише: - Хватит... что ты... зачем ты...
Ее все еще трясло, но после нескольких протяжных стонов она затихла.
Луна? - Гарри неуверенно дотронулся до ее коленки. Тело его не слушалось, тело плавилось от вожделения. - Луна? Я сделал тебе больно?
Нет, - не поднимая головы, прошептала девушка в прижатые к лицу ладони.
Тогда что?
Не знаю... я не знаю... мне показалось, я взрываюсь, как вулкан, и разлетаюсь на куски... - она всхлипнула. - Это страшно... и... и так... невероятно...
Ты кончила? - Гарри не успел спохватиться - из его горла вырвался нервный смех. - И поэтому испугалась?
Кончила? - Луна недоверчиво уставилась на него сквозь растопыренные пальцы.
Тебе было хорошо? - прошептал он. - Хочешь еще?
Еще? - лицо у нее вытянулось, а щеки запылали. - Нет!
Иди ко мне, вставай... ну же.
Красный, огненный цветок исторгает из себя ядовитые брызги безудержных чувств*! - очухавшись, самозабвенно взревела троллева башка.
Авада Кедавра, чучело! - взорвался Гарри, размахнулся - да вовремя затормозил собственный кулак. - Вот ведь гадость какая, - добавил он уныло. Чуть все причиндалы себе не отбил.
Луна покатилась со смеху, из глаз брызнули слезы. Кровать под ней затряслась, опоры балдахина жалобно заскрипели.
Ой, не могу, - давясь от хохота, девушка принялась кататься по постели и лупить простыню и одеяло кулачками. Гарри неуверенно улыбнулся - дрожащая голая попка Луны под задравшейся ночнушкой выглядела весьма аппетитно. Тролль на его пижамных штанах облизнулся, но тут же недовольно дернулся, потому что влажная головка члена вновь уперлась ему в ухо.
Прости, приятель, - шепнул Гарри, - но дальше нам с тобой не по пути, - и ловко перекатившись на спину, задрал ноги и стащил пижаму вместе с трусами. Тролль что-то вякнул и обреченно заткнулся.
Луна все еще хихикала, обессиленная, вытирая мокрые от слез щеки рукавом своей исполинской ночнушки, когда Гарри подобрался к ней сзади и обнял. Кисточка от колпака ткнулась ему в шею. Он с отвращением сорвал идиотскую тряпку с луниной головы - и захлебнулся чарующим, теплым ароматом ее рассыпавшийся по подушке волос и запутавшихся в них лепестков бессмертников.
Гарри! - предостерегающе пискнула Луна.
Ммм? - его руки скользнули под сумасшедшее количество складок и обхватили ее упругие, маленькие грудки - ах, как шикарно она смотрелась бы в облегающем топике на голое тело. Гарри принялся поглаживать ее мягкие соски, чуть зажимая их между пальцами и слегка оттягивая, пока они не затвердели; губы проложили дорожку по выгнутой навстречу шее - кожа нежная-нежная, бархатистая, и венка билась под ней быстро-быстро - Гарри провел по ней кончиком языка.
Ты хочешь, чтобы я снова… кончила? - спросила Луна, тяжело дыша.
Угу, - Гарри на секунду отвлекся от покусывания ее ушка. - Я просто... Боже мой... я тебя... так... хочу...
Тогда я должна приготовиться! - вдруг заявила девушка и подскочила на кровати - в буквальном смысле: выпуталась из его объятий, лихорадочно барахтаясь в сбившихся простынях и скользя в чешуйчатом пододеяльнике, неуклюже раскидывая локти и коленки в разные стороны и едва не выбив Гарри глаз; кое-как поднялась на карачки и встала в полный рост. Юношу пришибло тяжелым подолом ее ночнушки, и, обескураженный, он так и остался лежать, подслеповато щурясь, с торчащим вверх членом и непередаваемым выражением на лице.
Помоги мне снять, - потребовала Луна, широко расставив ноги, сложив руки крест-накрест, комкая тысячу складок рубашки в кулаках и медленно вращая бедрами. Гарри с готовностью вздернул ее подол вверх, наслаждаясь открывшимся зрелищем. Куда подевалась ее стеснительность? Ничуть не смущаясь своей наготы, отрешенная, она обошла его, мягко ступая по хрустящему матрасу. Длинные, спутанные локоны, раскачиваясь, щекотали ямочки над попкой и скользили по рукам, груди с дерзко вздернутыми розовыми сосками вздрагивали в такт каждому шагу, и бедра так соблазнительно, так многообещающе терлись друг об друга... Очарованный Гарри разомлел, растекся по скомканному белью лужей безвольной, пульсирующей огнем лавы. Нестерпимое, жгучее желание дергало током, в паху все окаменело и сжалось в мучительный тугой узел. Боже, Луна была слишком, невероятно, обалденно хороша! Еще минута - и он начнет извиваться, как уж на сковородке, если она не прикоснется к нему!
Девушка остановилась, будто только сейчас заметила его, удивленно опустила глаза на его эрекцию. Гарри мог поклясться - зрачки у нее расширились, ноздри затрепетали, и во взгляде промелькнуло что-то не по-луновски темное, опасное - какой-то голодный, плотоядный отсвет.
Хочешь... сесть... сверху? - запинаясь, предложил Гарри чужим, низким голосом.
Тогда это будет секс, - склонив голову на бок, с потрясающей непринужденностью сказала Луна. Неужели все это ее ничуть не задевало? Неужели она... не хотела?
ДА! - почти выкрикнул Гарри в отчаянии - измученный и весь насквозь пропитанный невесть откуда взявшейся досадой: ну неужели она не хотела ?
Но ведь могут появи...
Никаких детей! Обещаю!!!
Разумеется, Гарри лукавил, но у кого бы хватило совести обвинить его?
Луна постояла, недоверчиво, но с все возрастающим любопытством изучая его напряженное, гибкое, поджарое тело. На нем все еще оставалась рубашка, которая, впрочем, задралась до самых подмышек и ничего не скрывала.
Хорошо, - Луна благосклонно опустилась на корточки, наползла сверху. Гарри протянул к ней руки - она не удостоила их вниманием. Вместо этого робко дотронулась до головки его члена - за пальчиком потянулась тонкая ниточка вязкой смазки.
Теперь я понимаю, почему мама так любила варить из сахара карамельки... похожей формы, - сообщила Луна, и Гарри внутренне возликовал, заметив, что голос у нее тоже стал низким и чуть хрипловатым. - Если их как следует сжать, изнутри выдавливался апельсиновый джем.
И быстро, не раздумывая, она наклонилась и обхватила головку губами. Гарри, задыхаясь, втянул раскаленный воздух сквозь сжатые зубы. Ее язычок скользнул вдоль уздечки, неторопливо, тщательно изучая каждую впадинку, каждый выступ, и у Гарри перед глазами взорвался радужный фейерверк.
Луна... о-о-ох... Луна!
Девушка нехотя оторвалась от своего занятия.
Там нет апельсинового джема, - заверил Гарри, ловя в фокус ее расплывающееся лицо.
А мы сейчас прове...
Но мне нра...
Может, ты лучше попробуешь на него сесть?
А мне не будет бо...?
Луна!!! - взмолился Гарри. - Ты сведешь меня с ума!
Тогда ты станешь таким же необычным, как я. И все будут тыкать в тебя пальцем и хихикать у тебя за спиной, и говорить, что герой волшебного мира не перенес обрушившихся на него бед, - говоря это, Луна послушно устроилась сверху. - Но тебе будет плевать на всех, потому что на самом деле это они сумасшедшие, раз их волнует твоя жизнь вместо своих, - и Гарри, наконец, ощутил ее - всю, мокрую, горячую, и такую обволакивающую, обжигающе нежную, сладкую, влекущую... Она хотела его... Невероятно... Его Луна, его девочка...
О-о-ого, - выдохнула она, на секунду сморщившись от боли. - А ты уверен, что поместишься... а-а-ах!
Запрокинутая голова, выгнутые навстречу ребра, конвульсивно вцепившиеся в его поясницу пальцы, низкий, гортанный стон, похожий на рычание:
Га-а-арри...
Хорошее начало, - с придыханием прокомментировала напряженно следящая за развернувшимся действом троллева башка на пижамных штанах. - Кажется, пора заканчивать*.
Запусти... в него... тапком... - смеясь сквозь всполохи удовольствия, попросил Гарри.
Разорву! - пообещала Луна, двигая бедрами, прогибаясь под жаркими ладонями, сжимающими ее грудь. - Или! Нет! Сожгу!
Это жестоко.
А может! Отдам! На! Съедение! Хвостороге! Гарри?
Кажется! Я! Хочу! От! Тебя! Ребенка!
О, господи...
И! Прямо! Сейчас!
Не-ет! - завопил ошарашенный Гарри.
Да-а! - Луна с криком толкнула бедрами - все быстрее, сильнее, глубже... Хрясть! Кровать накренилась и с гулким "бум!" врезалась в пол. Луна извернулась, сжимая Гарри внутри так сильно, что в пах словно ударила молния - и вызвала шквал ошеломляющих, сладостных конвульсий. Обезумевший Гарри громко застонал, содрогаясь всем телом - Луна с протяжным воплем рухнула сверху - и он сцепил руки вокруг нее крепко-крепко, и поцеловал с силой, страстью, благодарностью - так, что весь бесконечный мир, казалось, уместился в этом поцелуе. От пережитого наслаждения он чувствовал себя мертвым. Потные, утомленные, они медленно сползли по гладкой чешуйчатой простыне.
Гарри. Мне кажется, или мы сломали кровать?
Я же говорил... в этой комнате один хлам, а не мебель... - выравнивая дыхание, отозвался юноша.
Но было здорово, а?
Слушай, - Гарри запнулся, не зная, с какой стороны подступиться. - То, что ты сказала... насчет ребенка... Ты это серьезно?
Не знаю, - Луна подняла голову и посмотрела на него с нескрываемой нежностью - сердце у Гарри в груди дрогнуло и сжалось в теплый комочек. - Я просто почувствовала... совсем не так, как когда ты целовал меня... там ... совсем по-другому... глубже, сильнее... И так вдруг захотелось... тебя... - совсем тихо и смущенно закончила Луна и стыдливо уткнулась носом ему в шею, пряча глаза.
Понятно, - прошептал Гарри, млея от счастья и горячей, сытой истомы, и ласково погладил девушку по спутанным волосам. "Все-таки в свадьбах есть свои преимущества", - лениво размышлял он. Если исключить пошлые пижамы, кошмарные ночные колпаки, носки и сломанные в самый ответственный момент кровати... жить можно... и не просто жить, а наслаждаться жизнью на полную катушку. Пока рядом Луна, она не даст ни захандрить, ни зарасти плесенью с тоски, ни озлобиться, ни загнуться от скуки, ни раствориться в пищеварении собственной совести, вспоминая войну и тех, кого мог, но не успел, не сумел спасти. Пока она рядом, такая смешная, наивная, чудаковатая и живая, настоящая, жаркая, сумасшедшая - он будет жить. Даже если ради этого придется терпеть вопли троллевой морды на пижамных штанах и рисковать здоровьем, накрываясь на ночь одеялом с огнедышащей венгерской хвосторогой.
Уже проваливаясь в сон, чувствуя на себе приятную тяжесть расслабленного луниного тела, Гарри вдруг услышал вкрадчивый голос прямо над ухом:
Эй? Ты не думаешь, что нужно заняться уборкой? - а следом за ним ощутил толчок под ребра.
Что? - Гарри распахнул сонные глаза, полные искреннего недоумения, и заморгал. - Прямо сейчас?
Мы же не станем спать на перекошенной кровати. У меня ноги мерзнут.
Пойдем тогда ко мне в комнату...
И я бы не отказалась от тарелки вишневого пудинга, - мечтательно добавила Луна. - Нужно подкрепиться перед следующим... гм, сексом.
Что? - вот тут с Гарри слетел весь сон. Трезвый, как стеклышко, он уставился на довольную, сладко, по-кошачьи потягивавшуюся Луну.
Думаю, я смогу еще раз семь-восемь, - сообщила она с томной улыбкой. - Так как? Пудинг?
Воды, - пересохшими губами пробормотал Гарри. – Стакан... нет, ведро воды!
Я принесу, - Луна вскочила на ноги и как была - нагая, растрепанная, до безобразия прекрасная - направилась к двери. Гарри сглотнул, провожая ее взглядом и недоумевая, смеяться ему или плакать. Он ведь не ударит в грязь лицом - никогда, ни за что! Он же храбрый гриффиндорец, он прошел огонь, воду, медные трубы, хвосторогу и Волдеморта! Он герой! Да и что такое семь-восемь раз для молодого, крепкого парня... В конце-то концов, это же не девять-десять... Гарри уныло уставился на свое полуживое достоинство.
Вставай, дружище, у нас с тобой на эту ночь работы - непочатый край.
Достоинство согласно шевельнулось.
Ну и отлично, - Гарри удовлетворенно улыбнулся. Кажется, семейная жизнь удалась.
_____________________________________________
* - слова из песни "Пепел" в исполнении Флёр.
Первая ночь: что делать?
Но вот невесту молодую
Ведут на брачную постель.
Огни погасли и ночную
Лампаду зажигает Лель...
А. С. ПушкинЯ только малость изложу в стихе -
На все я не имею полномочий.
Я был зачат, как надо: во грехе,
В поту и нервах первой брачной ночи...
В. ВысоцкийЯ принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой – мне...
Песнь песней, 6:3Немногие знают, что само слово «Лель», так часто встречающееся у российских поэтов, пришло в русский язык из куда более древнего иврита и является производным от слова «лайла» – «ночь».
Ночь считается в еврейской традиции самым благоприятным, самым желательным временем для интимной близости.
И есть, согласно еврейскому закону, только две ночи, когда близость между мужчиной и женщиной не только желательна, но и обязательна – это ночь после возвращения жены из «миквы» (такая ночь в жизни еврейских супругов случается раз в месяц) и первая брачная ночь.
Как мы уже писали, накануне свадьбы молодые предупреждены, что, как бы им это ни было непривычно и трудно, но они обязаны в эту ночь достичь полноценной сексуальной близости.
При этом новобрачному предписывается помочь своей юной жене раздеться донага, затем раздеться самому и попробовать возбудить ее, нашептывая на ушко нежные слова любви. Одновременно он должен ласкать ее тело, добиваясь пробуждения желания. Но и новобрачной предписано возбуждать жениха ласками, добиваясь эрекции члена (в рекомендациях говорится так: «пока он не отвердеет»). Если же эрекция не наступает, то молодой жене рекомендуется (но не более того) попробовать возбудить фаллос своего мужа поцелуями и языком.
Когда же эрекция достигнута, новобрачная должна всячески помочь своему супругу (который, как уже говорилось, зачастую так же неопытен, как и она) и направить рукой его член во влагалище.
Затем, как бы невесте ни было больно и каким бы обильным кровотечением ни сопровождался бы у нее разрыв девственной плевы, она вместе со своим возлюбленным должна завершить половой акт, вымыть свои половые органы и прибегнуть к омовению рук.
С этого момента молодая жена считается запретной для мужа (минимум на четыре дня), так как кровь девственной плевы приравнивается к менструальной крови. А это значит, что после первого в своей жизни полового акта молодая женщина тут же становится «нидой»* – ритуально нечистой.
В течение всех следующих четырех дней она должна проверять, нет ли у нее кровотечения. Только в случае, если оно действительно отсутствует даже в самой минимальной степени в течение уже упоминавшихся четырех дней, супруги могут снова возобновить взаимоотношения, разумеется, до начала у молодой жены месячных, означающих, что она снова стала «нидой».
Кому-то этот закон может показаться слишком суровым, ограничивающим сексуальные желания молодых супругов и мешающим им насладиться друг другом. Но любопытно, что известный немецкий сексолог Роберт Нойман, автор ставшей классической «Книги о супружестве», также рекомендует молодым в течение как минимум трех – четырех дней после первой брачной ночи воздерживаться от близости. При этом Нойман, скорее всего, не имел никакого понятия о еврейской традиции и не намеревался призывать всех своих читателей к соблюдению ее правил. Нет, выдавая подобную рекомендацию, он основывался исключительно на здравом смысле: с его точки зрения разрыв девственной плевы влечет за собой травму влагалища, и новые сексуальные контакты сразу после такой травмы могут замедлить его заживление. А стало быть, и отодвинут время, когда женщина начнет получать подлинное удовольствие от интимной близости.
Еврейская традиция учитывает, что первая брачная ночь сопряжена для молодой пары с колоссальными и физическими, и психологическими нагрузками. В связи с этим мужчина, женившийся на девственнице, на следующий день после свадьбы освобожден не только от обязанности идти в синагогу, но и обязанности чтения утром главной еврейской молитвы «Шма, Исраэль»* («Слушай, Израиль, Господь – Бог наш, Господь – один!»), которую согласно Галахе, каждый еврей должен читать дважды в сутки и еще раз перед сном. В то же время, если религиозный еврей женился на вдове или разведенной женщине, никто с него обязанности читать «Шма, Исраэль» не снимает. Но и выжидать четыре дня после первого соития ему, понятное дело, не нужно, так как оно не сопровождалось разрывом девственной плевы и, соответственно, выделением крови.
В самой неприятной ситуации молодая пара оказывается в том случае, если у невесты неожиданно начались месячные прямо на свадьбе. Об этом жениха шепотом извещают в тот момент, когда он ждет под хупой невесту – и это означает, что после брачной церемонии они не смогут даже взяться за руки. И вообще о каких-либо, даже самых невинных ласках им следует забыть до тех пор, пока у молодой супруги не кончатся месячные и после них не пройдет семь обязательных «чистых» дней.
Разумеется, соблюдать все эти запреты молодой, только что поженившейся паре (особенно, если брак заключен по любви) крайне нелегко. И для того чтобы из-за взаимного влечения к друг другу они не нарушили законы ритуальной чистоты, во многих еврейских общинах к новобрачным приставляется 6-8-летняя девочка, как правило, младшая сестра или племянница невесты. Этой маленькой дуэнье предписано в течение почти целой недели неотрывно следовать за молодыми и даже спать с ними в одной постели, за что родители новобрачных обещают ей, соответственно, конфеты и карманные деньги.
Разбирая эту обычную для еврейской религиозной семьи жизненную коллизию, мы вновь невольно вынуждены вернуться к уже упоминавшемуся рассказу Эстер Бар-Хаим «Почему смеялась невеста». В нем роль дуэньи поручается младшей сестре невесты; причем 10-летней девочке объясняют, что она должна спать с молодыми в одной постели, чтобы охранять их от разбойников.
Между прочим, весь сюжет строится на том, что невеста – невежественна в вопросах интимной жизни, не знает, откуда берутся дети, а поползновения мужа кажутся ей дикими и развратными. В первую брачную ночь между ней и мужем ничего не произошло, и поначалу ее вполне устраивает то, что младшая сестренка постоянно находится в ее новом доме. Но цель рассказа как раз и заключается в том, чтобы показать, как (во многом благодаря деликатности и тонкости натуры молодого мужа) между двумя новобрачными, до этого едва знавшими друг друга, возникает сильное и глубокое чувство. Словом, рассказать, как рождается настоящая еврейская семья. «Значит, вы больше не боитесь разбойников?!» – спрашивает девочка в финале рассказа сестру, когда та отсылает ее домой к матери. «Нет, мы больше не боимся!» – отвечает она, мечтая о той минуте, когда останется наедине с супругом.
Впрочем, помочь молодым супругам легче перенести необходимое после брачной ночи воздержание призван и обряд «Шева брахот», что в буквальном переводе означает «Семь благословений». Заключается он в том, что в течение семи дней после свадьбы в доме друзей и родственников новобрачных устраивается праздничная трапеза, сопровождающаяся песнями, шутками, играми, шарадами, беседами о Торе и завершающаяся чтением семи традиционных благословений в честь молодой семьи. Начинается такая трапеза обычно после захода солнца, а закончиться может далеко за полночь, так что это, вне сомнения, помогает сублимировать сексуальное желание. Ну, а сами эти дни призваны подготовить молодоженов к повседневной семейной жизни, когда им будет запрещено не только вступать в интимную близость, но даже и прикасаться друг к другу в течение всех двенадцати, а то и четырнадцати дней в месяц, о чем мы расскажем ниже.
Нимеген, 1904г.
Я. честно заявляю, что счастье моего брака исчезло в тот момент, когда отец поцеловал меня в лоб после свадебного обеда. Вернее, мои страдания начались вскоре после этого родительского поцелуя. Эти страдания были прямым результатом моего брака с капитаном Маклеодом - страдания, которые я, глупая девушка, только что вышедшая из монастыря и почти сразу попавшая на брачную постель, не могла увидеть даже в страшном сне. Они начались в нашу первую ночь. Я не думаю, что так часто бывает, когда молодую девушку - я не утверждаю, что была невинна, но можно сказать, я ожидала нашего уединения с трепетной надеждой, - более грубо насилуют, унижают и оскорбляют, чем меня во время этого отвратительного, варварского ритуала, который остался в моей памяти как брачная ночь. Мы ушли со свадебного обеда, когда гости еще ели, и поехали не в Висбаден, где должны были провести медовый месяц, а в Зандвоорт, небольшое местечко около Амстердама. Мой любимый муж хотел воспользоваться своим правом первой ночи в уютном отеле, а не в тесном купе.
Атмосфера нашей комнаты в отеле была какая-то угнетающая, и я чувствовала себя не молодой невестой, а жертвой. Стены были темные, двери тяжелые, с железными завесами, как в средневековом замке. Тяжелые портьеры были не такими чистыми и заглушали все звуки.
Короче говоря, когда мы вошли в комнату, было примерно десять часов вечера, мой муж строго сказал служителю, чтобы нас не беспокоили, после чего надежно запер дверь. Потом… потом он повернулся ко мне. Он меня испугал. В его глазах был странный блеск. Сегодня сразу узнаю садиста по такому блеску в глазах.
Ну, моя дорогая Гретти, ты, наверное, ожидала этого момента с нетерпением?- спросил он. Я заметила, что он даже не ждет моего ответа. Он помог мне снять пальто, бросил его на пол и оттолкнул ногой. А потом он начал буквально рвать на мне платье. Буквально. Я была настолько ошеломлена, что даже не догадалась его спросить: "Что ты делаешь?" Мое свадебное платье было сделано из тонкого белого шелка. Оно было очень длинное и облегало фигуру. Мои роскошные черные волосы были покрыты тяжелой вуалью, которая делала меня похожей на монахиню. Я решила сохранить свое красивое свадебное платье, а теперь куски его разбрасывались по всему полу.
Затем капитан ухватился за мой красивый корсаж, отделанный кружевами, рванул его и оголил мою грудь. Я не могла произнести ни слова, дрожа от страха. Вид моей голой груди просто лишил его рассудка. Он грубо хватался за мое платье и продолжал рвать шелестящий шелк, как сумасшедший - нет, как демон. Он разорвал его у талии, на бедрах, и в конце концов красивое свадебное платье валялось у моих ног. Вернее, это были жалкие остатки шедевра, сделанного известным парижским мастером.
Затем была разорвана нижняя юбка, и нечем было прикрыть мое тело. Я стояла в полной растерянности, прикрывая руками свою наготу, замерзая и умирая от страха. Ушли все мои надежды, забыты все мои мечты. Я теперь была лишь его жертвой. В следующий момент я осознала, какому чудовищу попала в руки.
Ревущий зверь напал на меня. Полностью одетый, он обрушился на меня всем своим весом. Его борода заполнила мой рот. Вначале я ощущала невыносимую тяжесть его тела, потом его рука стала щупать мое самое сокровенное место, и вдруг без всякого предупреждения и подготовительной ласки я ощутила ту часть мужчины, о которой так часто мечтала и которая должна быть источником неописуемого наслаждения.
Я почувствовала горячую штуку между ног - мой муж силой раздвинул их своими коленями. Его дубинка была твердой, и, несмотря на свою растерянность, я ощущала, как она тычется, ища то место, в которое надо было влезть.
Он нашел это место быстрее, чем я ожидала, - то крошечное отверстие, которое так часто испытывало наслаждение от тонких пальчиков Генриетты. Но тут же все мое тело охватила такая страшная боль, что я заревела, как раненый зверь. Как будто раскаленный железный прут вонзился в мой живот. Боль была такой невыносимой, что мужу не потребовалось затыкать мне рот рукой, как первый раз: я потеряла сознание. Когда я пришла в себя, он стоял надо мной почти голый и собирался положить холодный компресс на мой горящий треугольник. Возле кровати стоял таз с водой, покрасневшей от моей крови.
Я смотрела на тяжелый, громадный инструмент мужа, который свисал почти до колен, - инструмент пытки, так мучительно терзавший меня. Это был инструмент, который сделал бы честь любому жеребцу. И, к своему ужасу, я скоро это осознала.
Ну, все кончено. Ты меня здорово напугала своим обмороком. Не беспокойся, первый раз всегда бывает больно. Ведь больно было, да? Но все кончено, в конце концов, ты не старуха, так ведь? - И тут я услышала эти ужасные слова:
Ладно, дорогая, давай приступим. Я еще не закончил свое ужасное представление.
С этими словами мужчина, который стал мне совершенно чужим, отодвинул таз и сказал:
Что, ты удивлена, что он так висит? Подожди, сейчас он изменится. Только прими нужную позу.
"Позу"? Какую позу? Я ничего не понимала. Мой муж был совершенно другим человеком по сравнению с тем, каким он был в период ухаживания. Но оказалось, я еще не до конца испила эту горькую чашу.
Ладно, давай, раздвинь ноги, теперь подними бедра. Я хочу посмотреть эту прелестную ямку. Это меня приводит в возбужденное состояние. Да, дорогая, ты еще подивишься своему мужу. Капитан Маклеод знает, как это делать, все это знают
Невероятно, это был мой муж На свадьбе он выпил немало вина, он даже был пьян, может быть, он и сейчас такой от вина? Я еще не знала о необыкновенном распутстве этого человека.
Он раздраженно бормотал:
Вот, черт, не встает Ну, ничего, дорогая, я тебя немножко похлещу, больно не будет. Но зато у тебя будет твердое внутри.
С этими словами, которые я не сразу поняла, он взял свой кавалерийский хлыст - тонкий, очень гибкий бамбуковый прут, который всегда носил с собой.
Несколько слабых ударов - и он встанет, ты будешь довольна. Ты чего шарахаешься? Разве тебя отец не наказывал?
Его жестокие руки, которые привыкли давать по уху новобранцам, схватили меня. Он бросил меня на кровать, почти вывихнув плечо, и я вынуждена была сдаться. Я легла на живот, как он приказал, и, рыдая, проговорила:
Ты хочешь бить меня в нашу брачную ночь Но что я сделала, скажи мне, чтобы меня наказывать? Почему ты хочешь бить меня, а не заниматься любовью?
Но я тебе все это возмещу, я тебя введу в мир любви. Ох, уж эти монастырские девицы, их-то я и люблю
С этими словами его хлыст просвистел в воздухе и впился в меня. Первый удар был ужасен, как укус змеи.
О, он начинает двигаться. Посмотри, Грит, я же тебе говорил Еще несколько шлепков, и я тебе доставлю та-кое наслаждение, что ты долго будешь ходить с сияющими глазами.
Неужели он действительно считает, что делает мне одолжение? Но наносимые им удары явно доставляли удовольствие моему палачу. Я подверглась адской пытке. Я ерзала, пытаясь избежать побоев, но все было напрасно.
Да лежи ты спокойно, черт возьми, ты лучше посмотри на мою штуку
Скосив глаза в его сторону, я со страхом убедилась, что он не хвастается. Его член стоял, как дубинка. К счастью, мне тогда не пришло в голову, что этот зверь намерен снова всунуть в мое тело этот страшный инструмент.
Ну, Грит, попробуем снова?
Боже, эти слова напугали меня больше, чем ужасное избиение.
Нет, пожалуйста, я больше не могу, у меня болит все тело, - взмолилась я.
А, чепуха. Ты тоже этого хочешь, я не слепой. Ну-ка, быстрей раздвинь ноги, к чему эта фальшивая скромность? Я тебе уже говорил - невеста солдата должна быть быстрой, иначе она испортит самый красивый маневр мира.
Но… ты мне делаешь так больно Ой, ой, я не могу, я больше не вынесу… Ой, ой, пожалуйста, прекрати это…
Я извивалась, как червь, я кричала, визжала, но все бесполезно. Этот сумасшедший, овладевший моим телом, не слушал. Мои мольбы, казалось, еще больше возбуждали его. Сегодня я точно знаю, что это так. Слезы, крики и отчаяние - то, что этому чудовищу было нужно, чтобы сломать все естественные барьеры стыда и нежности, существующие между полами. Только таким путем этот скот был способен закончить половой акт. Мой муж - да разве достоин он этого названия? - поставил свой инструмент пытки удивительно точно перед моими узкими воротами, преисполненный решимости к новому штурму, несмотря на мои протесты. Первый толчок этого тяжелого орудия чуть не лишил меня чувств. И мне стало ясно: либо эта толстая дубинка должна стать меньше, либо моя бедная маленькая дырочка просто разорвется, так как она не способна так сильно растянуться.
Чудовищный разряд, который потряс все мое тело, устранил все сомнения по поводу результата этой неравной битвы. Громадный поршень вонзился в мое тело, дав ход какой-то адской машине. Это единственное сравнение, которое я могла сделать, потому что теперь регулярное, бесконечное движение вниз-вверх этого ужасного поршня, дьявольское постоянство которого напоминало мне слепое движение страшной машины,- это движение обрушивалось на меня. К сожалению, на этот раз я ощущала, что со мной делают, так как не было ни спасительной анестезии, ни потери сознания, которые облегчили бы мои страдания. Каждый болезненный толчок в мое тело точно регистрировался моей расстроенной нервной системой.
Я бы никогда этому не поверила: чудовищу удалось проникнуть в меня на две трети своей величины.
Этот прямой кол вонзался в меня все глубже и глубже, каждый последующий удар поражал меня все сильнее…
Туша, придавившая меня к матрасу, хрюкала, хмыкала, бормоча: "О, фантастика, чудо - какая прелестная маленькая п…, как будто сделана из резины… намного лучше, чем первый раз… хм, она тоже становится мокрой… неудивительно, с таким х…, как мой"
Меня начало тошнить. Я была потрясена не только болью и унижением, но и ужасной вульгарностью этого человека, которого я любила, а теперь испытывала к нему отвращение. Мне казалось, что меня пронзают все сильнее, что громадный кол истирает меня до крови, с каждым толчком становясь все длиннее и толще. Я больше не могла этого вынести. Меня охватила лихорадка, у меня возникали галлюцинации. Я видела снежный ландшафт, а потом - как будто плыву на парусной лодке в бурю. И эта страшная боль, разрывающая меня…
Ну, малышка, разве тебе не хорошо? Это то, что называется хорошей е… Теперь ты можешь наслаждаться - я буду е… тебя, сколько тебе нужно. Требуется немало времени, прежде чем я кончу. Чем дольше, тем вы больше это любите.
Я задыхалась - из-за слез и рыданий мне не хватало воздуха. Из горла вырывался оглушительный визг, я вопила так громко, что даже это тяжело дышащее животное стало обращать на меня внимание.
Конвульсии, сотрясающие мое тело, судороги, побуждающие меня дергаться, очевидно, еще больше возбуждали моего партнера. Возможно, эти рефлексы моего страдающего тела усиливали его страсть, потому что остатки моего угасающего сознания позволили мне заметить: его член стал еще утолщаться и увеличиваться. Да, я могла ясно это ощущать, он стал еще тверже в моей ослабевшей плоти. Стало так невыносимо, что я попыталась схватить этот бесконечно тяжелый кол обеими руками и вытащить его их себя.
И тут же в меня прыснула горячая струя. Я думала, это кипящая вода, и испугалась ожогов, и в этот момент страшное копье вылезло из меня. Теплый сок стекал с моих бедер, простыня подо мной стала мокрой. Так я провела первую брачную ночь.
Невероятно, но факт. Несмотря на ужас первой брачной ночи, несмотря на мое разочарование и страх, который я испытывала после нее, несмотря ни на что, я жила с капитаном как его жена. Хуже того, я твердо считала, что так и должно быть. И когда обстоятельства требовали моего унижения, причем в таких формах, которые не поддаются описанию, я терпела его выходки с преданностью жены. Мы провели медовый месяц в германском городе Висбадене. Капитан снял в аренду дом, к счастью, здесь не было близких соседей, потому что не было недостатка в криках и громких рыданиях. Он не щадил меня ни днем, ни ночью. Его похоть, похоть собаки или горячего жеребца, была ненасытной. Я уверена: единственное, о чем он жалел в этом мире, так это о том, что природа дала ему только один половой член. Его страсть не имела границ, и даже во сне его громадный стоячий орган говорил о желании. Он преследовал меня везде: в спальне, в гостиной, на различных кушетках и диванах - все они были свидетелями наших многочисленных совокуплений. Каждый уголок, даже самый незаметный, использовался этим сатиром для удовлетворения своей похоти. Не думаю, что остался хотя бы один стул, который не служил бы хоть раз пьедесталом для плотских забав моего мужа. У него была мания использовать самые невероятные места для действий, которые большинство людей предпочитают совершать в уединении. Я сгорала от стыда, когда муж набрасывался на меня во дворе и даже в парках Висбадена. Он ставил меня у дерева, задирал платье и работал надо мной среди бела дня, не боясь прохожих. Он говорил, что нет ничего более возбуждающего, чем импровизация этого дела, и что у людей глупые предрассудки заниматься любовью только в изолированных комнатах, подальше от окружающего мира.
Какого черта нам прятаться? Даже звери делают это, где хотят, прямо на глазах людей, и они не находят в этом ничего особенного. О, мораль наших городов - сплошное лицемерие - он говорил это не только мне, но и знакомым, что вызывало удивление, а меня повергало в страшное смятение.
Я терпела эту жизнь три недели подряд. К счастью, отпуск моего мужа кончился, и мы уехали в Голландию. И тут я обнаружила, что у него есть еще одна страсть - картежная игра. Не знаю, когда он выполнял свои служебные обязанности. Мне казалось, что все время, свободное от секса, он тратит на азартные игры. Его невозможно было оттащить от карт. Мое приданое растаяло быстрее, чем снег весной, и наши средства бывали очень скудны, особенно когда капитан снова оказывался в долгах. А это было чуть ли не всегда. Его жалованья едва хватало, чтобы расплатиться с ними, и он регулярно занимал деньги у тети Фриды, которая всегда была готова помочь любимому брату. Он занимал у друзей и коллег, но почти никогда не возвращал им долги, и это кончилось тем, что ему перестали одалживать деньги.
И вот наступил день, когда он вынужден был прибегнуть к последнему средству.
Он совершенно спокойно, без всякой тени смущения, объяснил мне, что наступила моя очередь достать денег. Это были ложь, потому что после возвращения в Голландию я часто обращалась за помощью к папе, и тот, желая помочь своему зятю, платил и платил, пока не потерял терпение.
А что ты так беспокоишься? У меня же много друзей, и тебе повезет хотя бы с одним из них. Я не слепой, я знаю некоторых, кому ты очень нравишься. В конце концов, ты же не принцесса. Не забывай, моя дорогая Григ, что у меня в жилах благородная кровь и что мой род сыграл большую роль в славной истории Шотландии, очень большую роль…
Капитан при любой возможности упоминал о своем благородном происхождении. "Мой дядя, адмирал флота его величества…", - начинал он, и все это меня страшно раздражало. Но это было ничто по сравнению с его подлым отношением ко мне.
Когда он дошел до ручки, не видя иного способа добыть денег, он послал меня к Калишу. Это был богатый банкир, друг моего мужа, и при первом же знакомстве я его невзлюбила. Он нахально раздевал меня своими глазами и даже пробовал назначить мне свидание - ясно, для какой цели. Возможно, его соблазняла моя экзотическая фигура. Даже когда я была совсем девочкой, обо мне говорили, что я очень привлекательна. Но я клянусь, что никогда не флиртовала с ним, мне это и в голову не приходило. Я была очень расстроена и рассказала мужу о его непристойном поведении. Он лишь рассмеялся, назвал меня глупышкой и сказал, что ничто не разжигает его страсть больше, чем сознание того, что его жена желанна для его друзей. Он тут же продемонстрировал, насколько эффективно моя жалоба отразилась на его страсти…
И когда он еще тяжело дышал, лежа на мне, он возобновил разговор о своем затруднительном финансовом положении. А требование помочь ему было недвусмысленным:
Сегодня ты должна пойти к Калишу, моя дорогая Григ. Иначе я буду полностью разорен и меня выгонят со службы. Я знаю, тебе это все равно, но сомневаюсь, что твой отец пожелает иметь зятя, потерявшего честь, - так цинично начал он.
Но,- ответила я запинаясь,- ты же не можешь допустить, чтобы я пошла к этому мужчине, особенно после того, что я тебе о нем рассказала. Я же новобрачная, жена офицера, он побоится, что ты вызовешь его на дуэль и убьешь его.
Да, я была невинна и глупа в те годы. Мой муж никогда бы не вызвал никого на дуэль. А когда речь шла о деньгах, он был способен закрыть глаза на все. Но тогда я этого не осознавала.
Ты что, отказываешься помочь своему мужу? Ну, тогда объясни мне: какая мне польза от такой жены? Я о тебе забочусь, люблю тебя, балую тебя, а когда отчаянно нуждаюсь в помощи, ты даже пальцем не хочешь пошевелить
Как ты можешь так говорить? Я буду рада тебе помочь, но разве тебе безразлично, как поведет себя Калиш по отношению ко мне?
А, брось, он тебя не укусит. И даже если… Не будь такой дурочкой. Я знаю, что ты не изменишь мне за моей спиной. А на этот раз я сам хочу этого Боже, я женился на самой глупой бабе на земле Я хочу, чтобы ты пофлиртовала с ним и даже занялась любовью Мне срочно нужны деньги
Я онемела. В последний раз я попыталась его урезонить:
Маклеод, я, возможно, глупая, у меня мало опыта. Но одно я знаю точно: когда ты сунешь в рот постороннему человеку палец, он откусит тебе всю руку, и что дальше последует - нетрудно представить.
Мой муж удивленно поднял брови:
Ну и что? Ты же не ребенок. И со мной ты уже не девственница. Ладно, ладно, - быстро проговорил он, увидев, как я покраснела, когда он произнес эти ужасные слова.- Это будет не так уж плохо. Если ты предложишь что-нибудь лучшее, я не буду настаивать. Но одно скажу тебе точно, - его голос стал угрожающим: - Без денег домой не приходи, иначе… Для меня все было ясно. Я еще не знала, кончать ли свою жизнь или выполнять этот ужасный приказ? Имею ли я право уходить из жизни? Вернее, имею ли я право уничтожать новую жизнь, еще не родившуюся? Я была беременна - это был Норман, мой первенец, который под моим сердцем готовился войти в этот странный мир. И потом был еще папа. Проступок, который будет стоить мне чести, от него можно скрыть, но мой трусливый уход из жизни погубит его.
| |
